| AnyaRadosti | Дата: Среда, 07.07.2021, 08:05 | Сообщение # 1 |
 Принцесса
Группа: Амазонки
Сообщений: 133
Статус: Offline
| — Центральное ядро, фундаментальные допущения и основные функции научной картины мира. — Эволюция научной картины мира. — Классическая,
неклассическая и пост-неклассичвская картина мира. — Неопределенность как
атрибутивная характеристика бытия. — Синергетика — теория самоорганизации. — Порядок и хаос. — Релятивистская концепция Вселенной.
С научной картиной мира связывают широкую панораму знаний о природе,
включающую в себя наиболее важные теории, гипотезы и факты. Структура научной картины мира предполагает центральное теоретическое ядро, фундаментальные допущения и частные теоретические модели, которые постоянно достраиваются. Центральное теоретическое ядро обладает относительной устойчивостью и характеризуется достаточно длительным сроком существования. Оно представляет собой совокупность конкретно-научных и онтологических констант, сохраняющихся без изменения во всех научных теориях. Когда речь идет о физической реальности, то к сверх-устойчивым элементам любой картины мира относят принцип сохранения
энергии, принцип постоянного роста энтропии, фундаментальные физические
константы, характеризующие основные свойства универсума: пространство, время, вещество, поле.
Фундаментальные допущения носят специфический характер и принимаются за условно неопровержимые. В их число входит набор теоретических постулатов, представлений о способах взаимодействия и организации
в систему, о генезисе и закономерностях развития универсума. В случае
столкновения сложившейся картины мира с контр примерами или аномалиями для сохранности центрального теоретического ядра и фундаментальных допущений образуется ряд дополнительных частно научных моделей и гипотез. Именно они могут видоизменяться, адаптируясь к аномалиям.
Научная картина мира представляет собой не просто сумму или набор
отдельных знаний, а результат их взаимосогласования и организации в новую
целостность, т.е. в систему. С этим связана такая характеристика научной
картины мира, как ее системность. Назначение научной картины мира как свода
сведений состоит в обеспечении синтеза знаний. Отсюда вытекает ее интегративная функция.
Научная картина мира носит парадигмальный характер, так как задает систему установок и принципов освоения универсума. Накладывая определенные ограничения на характер допущениия «разумных» новых гипотез, научная картина мира тем самым направляет движение мысли. Содержание научной
картины мира обусловливает способ видения мира, поскольку влияет на
формирование социокультурных, этических, методологических и логических норм научного исследования. Поэтому можно говорить о нормативной, а также о психологической функциях научной картины мира, создающей общетеоретический фон исследования и координирующей ориентиры научного поиска. Не возможно представить себе ситуацию, при которой ученый классической эпохи, например Ньютон или Максвелл, допускал бы идеи квантово-механического описания объекта и делал бы поправки на процедуры наблюдения, средства наблюдения и самого наблюдателя, что впоследствии сыграло такую важную роль при формировании новой парадигмы. Именно Бор и Гейзенберг — творцы квантовой механики — доказывали, что объективность предполагает учет этих процедур, т.е. зависимость объекта от наблюдателя и средства наблюдения.
Когда проблему научной картины мира обсуждают естествоиспытатели
(а среди них такие ученые, как Л. Больцман, М. Планк, П. Дюгем, В. Амбарцумян, В. Казютинский и др.), речь идет прежде всего о физической реальности, системе фундаментальных физических конструктов, характе-ризующих основные свойства универсума: пространство, время, вещество, поле. В более широком смысле научная картина мира — это обоснованное конкретно-историческое представление о мире, обусловливающее стиль и способ научного мышления.
Как же создается научная картина мира? Наш современник физик А.
Фридман убежден, что как бы ничтожна ни была сумма людских знаний, всегда
находились мудрецы, пытающиеся на основании ничтожных данных воссоздать картину мира. Ответ ученого предполагает совокупную деятельность философов, а точнее, методологов, кропотливо вносящих на полотно интеллектуального обозрения новые штрихи современного образа мира. Примечательно, что основные характеристики научной картины мира адекватно ощущаются представителями различных научных сообществ и разнообразных дисциплинарных областей. Так, известный биолог и генетик Н. Тимофеев-Ресовский в свое время писал: «В нашем веке старая физическая картина мира, выражением которой можно считать детерминизм в стиле
Опоста Конта, заменена совершенно новой общей физической картиной мира... Новая картина мира принципиально отличается от старой. Старая физическая картина мира была очень не удобна людям, во всяком случае многим из нас. Представим себе абсолютный огюстконтовский детерминизм: каждое мельчайшее движение содержится в мировой формуле, которой мы сейчас не можем воспользоваться только по неведению и по недостаточности данных. Нет свободы совести и свободы мнений, любое мнение, которое можно высказать, уже содержится в этой знаменитой формуле... Такой детерминизм, в сущности, определяет бессмысленность любой практической деятельности: обществу не к чему стремиться, так как все предусмотрено и предопределено формулой, и нам, людям, в этом мире делать нечего». Сравнивая подобный образ с новым, возникшим в результате революционных открытий в физике, автор продолжал: «Новая физическая картина мира принципиально отличается от старой. Она позволяет нам жить, дает людям свободу для планирования наших индивидуальных, общественных, коллективных, социальных,
политических, экономических действий и, в частности, свободу совести, без
которой нельзя жить».
Эволюция современной научной картины мира предполагает движение от классической к неклассической и пост-неклассической картине мира. Европейская наука стартовала с принятия классической научной картины мира. Классическая картина мира, основанная на достижениях Галилея и Ньютона, господствовала на протяжении достаточно продолжительного периода, от времен Галилея до конца прошлого столетия. Она претендовала на привилегированное обладание истинным знанием. Ей соответствует графический образ прогрессивно направленного линейного развития с жестко однозначной детерминацией. Прошлое определяет настоящее так же изначально, как и настоящее определяет будущее. Все состояния мира, от
бесконечно отдаленного былого до весьма далекого грядущего, могут быть
просчитаны и предсказаны. Классическая картина мира осуществляла описание объектов, как если бы они существовали сами по себе в строго заданной системе координат. В ней четко соблюдалась ориентация на «онтос», т.е. то, что дано в его фрагментарности и изолированности. Основным условием становилось требование элиминации всего того, что относилось либо к субъекту познания, либо к возмущающим факторам и помехам.
Строго однозначная причинно-следственная зависимость возводилась
в ранг объяснительного эталона. Она укрепляла претензии научной рациональности на обнаружение некоего общего правила или единственно верного метода, гарантирующего построение истинной теории. Естественонаучной базой данной модели была ньютонова Вселенная с ее постоянными обитателями: всеведущим субъектом и всезнающим Демоном Лапласа — существом, знающим положение дел во Вселенной на всех ее уровнях, от мельчайших частиц до всеобщего целого. Лишенные значимости атомарные события не оказывали никакого воздействия на субстанционально незыблемый пространственно-временной континуум. Это косвенным образом подтверждало теологические постулаты миропонимания, когда все происходящее в фатальной предзаданности устремлялось к реализации изначально положенного замысла. Кризисы конца XIX в. пошатнули постулаты классическойкартины мира. С объективностью стали конкурировать конвенции.
Неклассическая картина мира, пришедшая на смену классической, родилась под влиянием первых теорий термодинамики, оспаривающих универсальность законов классической механики. С развитием термодинамики выяснилось, что жидкости и газы нельзя представить как чисто механические системы. Складывалось убеждение, что в термодинамике случайные процессы оказываются не чем-то внешним и побочным, они сугубо имманентны
системе. Переход к неклассическому мышлению был осуществлен в период революции в естествознании на рубеже XIX—XX вв., в том числе и под влиянием теории относительности. Графическая модель неклассической картины мира опирается на образ синусоиды, омывающей магистральную направляющую развития. В ней возникает более гибкая схема детерминации, нежели в линейном процессе, и учитывается новый фактор — роль случая. Развитие системы мыслится направленно, но ее состояние в каждый момент времени не детерминировано. Предположительно изменения осуществляются, подчиняясь теории вероятности и законам больших чисел. Чем больше отклонение, тем менее оно вероятностно, ибо каждый раз реальное явление приближается к генеральной линии — «закону среднего».
Отсутствие детерминированности на уровне индивидов сочетается с
детерминированностью на уровне системы в целом. Историческая магистраль все с той же линейной направленностью проторивает пространственно-временной континуум, однако поведение индивида в выборе траектории его деятельностной активности может быть вариабельно. Новая форма детерминации вошла в теорию под названием «статистическая законо-мерность». Неклассическое сознание постоянно наталкивалось на ситуации погруженности в действительность. Оно ощущало свою предельную зависимость от социальных обстоятельств и одновременно льстило себя
надеждами на участие в формировании «созвездия» возможностей.
Образ пост-неклассической картины мира—древовидная ветвящаяся графика— разработан с учетом достижений бельгийской школы И. Пригожина. С самого начала и к любому данному моменту времени будущее остается неопределенным. Развитие может пойти в одном из нескольких направлений, что чаше всего определяется каким-нибудь незначительным фактором.
Достаточно лишь небольшого энергетического воздействия, так называемого
«укола», чтобы система перестроилась и возник новый уровень организации. В
современной пост-неклассической картине мира анализ общественных структур предполагает исследование открытых не линейных систем, в которых велика роль исходных условий, входящих в них индивидов, локальных изменений и случайных факторов. В. Степин считает, что «постнеклассическая наука расширяет поле рефлексии над деятельностью, в рамках которой изучаются объекты. Она учитывает соотнесенность характеристик получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ее ценностно-целевыми структурами»"'. Следовательно, включенность ценностно-целевых структур становится новым императивом постнеклассики.
Самым сильным методологическим тезисом постнеклассики является
утверждение о возможности перескока с одной траектории на другую и утрате
системной памяти. В многомерной модели взаимодействий, где участвуют не две, а больше сторон, возникает так называемое турбулентное пространство. В нем вектора направленности одних силовых линий, сталкиваясь с устремлениями других и видоизменяясь под натиском третьих, в общем потоке взаимодействий напрочь перечеркивают логику развития, с устоявшимся порядком зависимости настоящего от прошлого и будущего от настоящего. Система забывает свои прошлые состояния, действует спонтанно и непредсказуемо. Прошлое никак не определяет настоящее, а настоящее не распространяет свое влияние на будущее. О подобной ситуации говорят: «Произошла потеря системной памяти».
Другим не менее значимым положением является нарушение принципа
когерентности и возникновение ситуации, когда малым, локальным, второстепенным причинам соответствуют глобальные по размаху и энергетической емкости следствия. Это делает будущее принципиально неопределенным и открытым для новообразований. В перспектива эволю-ционирования таких систем допустимы многочисленные комбинации последующего развития, а в критических точках направленных изменений возможен эффект ответвлений. Поэтому наиболее пригодной для описания поведения подобных систем оказывается древовидная ветвящаяся графика.
Это ведет к устранению из современной постнеклассической картины мира
ориентации на линейную однозначность и тотальную предзаданность сюжетов
последующего развития, выявляя онтологический статус неопределенности как атрибутивной характеристики бытия.
В постнеклассической методологии очень популярны такие понятия,
как бифуркация, флуктуация, хаосомность, диссипация, странные аттракторы,
нелинейность. Они наделяются категориальным статусом и используются для
объяснения поведения всех типов систем: доорганизмических, организми-ческих, социальных, деятельностных, этнических, духовных и пр.
В условиях, далеких от равновесия, действуют бифуркационные механизмы.
Они предполагают наличие точек раздвоения и не единственность продолжения развития. Результаты их действия трудно предсказуемы. По мнению И. Пригожина, бифуркационные процессы свидетельствуют об усложнении системы; Н. Моисеев утверждает, что «каждое состояние социальной системы является бифуркационным». Флуктуации в общем случае означают возмущения и подразделение на два больших класса: класс флуктуаций, создаваемых внешней средой, и класс флуктуаций, воспроиз-водимых самой системой. Возможны случаи, когда флуктуации будут столь сильны, что овладеют системой полностью, придав ей свои колебания, и по сути изменят режим ее существования. Они выведут систему из свойственного
ей «типа порядка», но обязательно ли к хаосу или к упорядоченности иного уровня — это вопрос особый.
Система, по которой рассеиваются возмущения, называется диссипативной. По существу, это характеристика поведения системы при флуктуациях, которые охватили ее полностью. Основное свойство диссипативной системы— необычайная чувствительность к всевозможным воздействиям и в связи с
этим чрезвычайная неравновесность. Ученые выделяют такую структуру, как
аттракторы — притягивающие множества, образующие собой центры, к которым тяготеют элементы. К примеру, когда скапливается большая толпа народа, то отдельный человек, двигающийся в собственном направлении, не в состоянии пройти мимо, не отреагировав на нее. Изгиб его траектории осуществится в сторону образовавшейся массы. В обыденной жизни это часто называют любопытством. В теории самоорганизации подобный процесс получил название «сползание в точку скопления». Аттракторы стягивают и концентрируют вокруг себя стохастические элементы, тем самым структурируя среду и выступая участниками созидания порядка.
В постнеклассической картине мира упорядоченность, структурность, равно как и хаосомность, стохастичность, признаны объективными, универсальными характеристиками действительности. Они обнаруживают себя на всех структурных уровнях развития. Проблема иррегулярного поведения
неравновесных систем находится в центре внимания многих научных дисциплин и прежде всего синергетики— теории самоорганизации, сделавшей своим предметом выявление наиболее общих закономерностей спонтанного
структурогенеза. Понятие синергетики получило широкое распространение в современных научных дискуссиях и исследованиях последних десятилетий в области философии науки и методологии. Сам термин имеет древнегреческое происхождение и означает содействие, соучастие или содействующий, помогающий, Следы его употребления можно найти еще в исихазме — мистическом течении Византии. Наиболее часто он употребляется в контексте научных исследований в значении «согласованное действие, непрерывное сотрудничество, совместное использование».
1973 г. — год выступления Г. Хакена на первой конференции, посвященной
проблемам самоорганизации, — положил начало новой дисциплине и считается годом рождения синергетики. Г. Хакен, творец синергетики, обратил внимание на то, что корпоративные явления наблюдаются в самых разнообразных системах, будь то астрофизические явления, фазовые переходы, гидродинамические неустойчивости, образование циклонов в атмосфере, динамика популяций и даже явления моды. В своей классической работе «Синергетика» он отмечал, что во многих дисциплинах, от астрофизики до социологии, мы часто наблюдаем, как кооперация отдельных частей системы приводит к образованию макроскопических структур или функций.
Синергетика в ее нынешнем состоянии фокусирует внимание на таких ситуациях, в которых структуры или функции систем переживают драматические изменения на уровне макромасштабов. В частности, синергетику особо интересует вопрос о том, как именно подсистемы или части производят изменения, всецело обусловленные процессами самоорганизации. Парадоксальным казалось то, что при переходе от неупорядоченного состояния к состоянию порядка все эти системы ведут себя схожим образом.
Хакен объясняет, почему он назвал новую дисциплину синергетикой
следующим образом. Во-первых, в ней «исследуется совместное действие многих подсистем... в результате которого на макроскопическом уровне возникает структура и соответствующее функционирование». Во-вторых, она кооперирует усилия различных научных дисциплин для нахождения общих принципов самоорганизации систем. В 1982г. на конференции по синергетике, проходившей в нашей стране, были выделены конкретные приоритеты новой науки. Г. Хакен подчеркнул, что в связи с кризисом узкоспециализированных областей знания информацию необходимо сжать до небольшого числа законов, концепций или идей, а синергетику можно рассматривать как одну из подобных попыток. По мнению ученого, существуют одни и те же принципы самоорганизации различных по своей природе систем, от электронов до людей, а значит речь должна вестись об общих детерминантах природных и социальных процессов, на нахождение которых и направлена синергетика.
Таким образом, синергетика оказалась весьма продуктивной научной
концепцией. Ее предметом выступили процессы самоорганизации — спонтанного струкгурогенеза. Она включила в себя новые приоритеты современной картины мира: концепцию нестабильного неравновесного мира, феномен неопределенности и много альтернативности развития, идею возникновения порядка из хаоса. Попытки осмысления понятий порядка и хаоса, создания теории направленного беспорядка опираются на обширные классификации и типологии хаоса. Последний может быть простым, сложным, детерминированным, перемежаемым, узкополосным, крупномасштабным, динамичным и т.д. Самый простой вид хаоса — «маломерный» — встречается в науке и технике и поддается описанию с помощью детерминированных систем. Он отличается сложным временным, но весьма простым пространственным поведением. «Многомерный» хаос сопровождает нерегулярное поведение нелинейных сред. В турбулентном режиме сложными, не поддающимися координации будут и временные, и пространственные параметры. Под понятием «детерминированный хаос» подразумевают поведение нелинейных систем, которое описывается уравнениями без стохастических источников, с регулярными начальными и граничными условиями.
Можно выявить ряд причин и обстоятельств, в результате которых
происходит потеря устойчивости и переход к хаосу: это шумы, внешние помехи, возмущающие факторы. Источник хаосомности иногда связывают с наличием многообразия степеней свободы, что может привести к реализации абсолютно случайных последовательностей. К обстоятельствам, обусловливающим хаосогенность, относится принципиальная неустойчивость движения, когда два близких состояния могут порождать различные траектории развития, чутко реагируя на стохастику внешних воздействий.
Современный уровень исследований приводит к существенным дополнениям
традиционных взглядов на процессы хаотизации. В постнеклассическую картину мира хаос вошел не как источник деструкции, а как состояние, производное от первичной неустойчивости материальных взаимодействий, которое может явиться причиной спонтанного структурогенеза. В свете последних теоретических разработок хаос предстает не просто как бесформенная масса, но как сверх сложно организованная последовательность, логика которой представляет значительный интерес. Ученые вплотную подошли к разработке теории направленного беспорядка, определяя хаос как нерегулярное движение с непериодически повторяющимися, неустойчивыми траекториями, где для корреляции пространственных и временных параметров характерно случайное распределение.
Оправданная в человеко размерном бытии социологизация категорий порядка и хаоса имеет своим следствием негативное отношениек хаотическим структурам и полное принятие упорядоченных. Тем самым наиболее
наглядно демонстрируется двойственная (антропологично-дезантопологичная)
ориентация современной философии. Научно-теоретическое сознание делает шаг к конструктивному пониманию роли и значимости процессов хаотизации в современной синергетической парадигме. Социальная практика осуществляет экспансию против хаосомности, неопределенности, сопровождая их сугубо негативными оценочными формулами, стремясь вытолкнуть за пределы методологического анализа. Последнее выражается в торжестве рационалистических утопий и тоталитарных режимов, желающих установить «полный порядок» и поддерживать его с «железной необходимостью».
Между тем истолкование спонтанности развития в деструктивных терминах
«произвола» и «хаоса» вступает в конфликт не только с выкладками современного естественнонаучного и философско-методологического анализа, признающего хаос наряду с упорядоченностью универсальной характеристикой материи. Оно идет вразрез с древнейшей историко-философской традицией, в которой, начиная от Гесиода, хаос мыслится как все собой обнимающее и порождающее начало. В интуициях античного мировосприятия без видный и непостижимый хаос наделен формообразующей силой и означает «зев», «зияние», первичное бесформенное состояние материи и перво потенцию мира, которая, разверзаясь, изрыгает из себя ряды животворно оформленных сущностей.
Спустя более чем двадцать веков такое, античное мирочувствование
отразилось в выводах ученых: Дж. Глейк в работе «Хаос: создавая новую науку» заметит, что открытие динамического хаоса — это, по сути дела, открытие новых видов движения, столь же фундаментальное по своему характеру, как и открытие физикой элементарных частиц, кварков и глюонов в качестве новых элементов материи. Наука о хаосе — это наука о процессах, а не о состояниях, о становлении, а не о бытии.
В этой связи постнеклассическая методология сталкивается с необходимостью решения двоякого рода проблем. Во-первых, конструктивное приращение знаний в так называемой «теории направленного беспорядка» связано с
изучением специфики и типов взаимосвязи процессов структурирования и
хаотизации. Предположительно они репрезентируются не только схемой циклов, но и с учетом отношений бинарности и дополнительности. Фундаментальное взаимодействие порядка и хаоса, отраженное бинарной структурой, проявляется в сосуществовании и противоборстве двух стихий. В отличие от цикличности, предполагающей смену состояний и отрицание по типу снятия или деструкции, бинарная оппозиция сопряжена с множественностью результативных эффектов: от взаимополагания по
типу отрицания, трансформации с сохранением исходной основы (скажем, больше порядка или больше хаоса) до разворачивания того же противостояния на новой основе (например, времена другие, а порядки или пороки все те же). Отношение дополнительности предполагает вторжение неструктурированных сил и осколочных образований в организованное целое. Здесь наблюдаются вовлеченность в целостность несвойственных ей чужеродных элементов, вкрапления в устоявшуюся систему компонентов побочных структур, зачастую без инновационных приращений и изменения степени сложности.
Вместе с тем, несмотря на существенные достижения современных наук в построении научной картины мира, не умолкают голоса скептиков,
указывающих, что на рубеже третьего тысячелетия науке так и не удалось
достаточным образом объяснить гравитацию, возникновение жизни, появление
сознания, создать единую теорию поля и найти удовлетворительное обоснование той массе парапсихологических или биоэнерго-информационных взаимодействий, которые сейчас уже не объявляются фикцией и чепухой. Выяснилось, что объяснить появление жизни и разума случайным сочетанием событий, взаимодействий и элементов невозможно, такую гипотезу запрещает и теория вероятностей. Не хватает степени перебора вариантов и периода существования Земли.
Поскольку релятивистская концепция Вселенной подразумевала поначалу всю мыслимую материальную Вселенную, то идея ее «начала» вела, казалось, к полному перевороту и отрицанию идеи бесконечности. Утверждения
космологов-релятивистов о единственности и всеохватности нашей расширяющейся Вселенной — Метагалактики — напоминало многократно повторяемые в прошлом заявления о единственности Земли, со светилами вокруг нее, единственности Солнечной системы или Галактики... На самом деле космологические модели Вселенной хотя и строились с целью объяснения мира в целом, объясняли лишь некоторый его фрагмент, описывали локальную область универсума. Космологические представления относительно конечности-бесконечности пространства и времени, про интерпретированные как относящиеся к данной локальной области и не распространяющиеся на все мировое пространство и время, идею бесконечности не опровергали.
Современный этап развития космологии характеризуется приоритетами
релятивистской космологии, которая не претендует на законченное описание мира в целом, но исследует конечное и бесконечное применительно к нашей Вселенной со стороны ее физико-пространственной структуры. У истоков релятивистской космологии стоят А. Эйнштейн и А. Фридман.
Через год после создания Общей теории относительности (ОТН) в 1916г., Эйнштейн построил первую релятивистскую модель Вселенной, исходя из
следующих предположений:
1. Вещество и излучение распределено во Вселенной в целом равномерно.
Отсюда следует, что пространство Вселенной однородно и изотропно. Хотя вблизимассивных объектов геометрия пространства-времени изменяется, это изменение — лишь незначительное отклонение от однородного изотропного пространства Вселенной, обладающего постоянной кривизной.
2. Вселенная стационарна, неизменна во времени. В связи с этим геометрия пространства не может иметь эволюции. Мир Эйнштейна обычно называют
«цилиндрическим», поскольку его можно представить в виде бесконечно протяженного четырехмерного цилиндра. Вдоль образующей цилиндра простирается ось времени,которая неограниченно направлена как в прошлое, так и в будущее. Сечение цилиндра дает пространство. В данной модели это трехмерное сферическое пространство с постоянной положительной кривизной. Оно имеет конечный объем. Это не следует понимать так, что имеется какой-то «край света», за которым ничего не существует. Просто пространство, выражаясь фигурально, «замыкается само на себя», благодаря чему в нем можно бесконечно кружить, никогда не наталкиваясь на преграду.
Однако «цилиндрический мир» Эйнштейна уже в прошлом. Его попытки
построить стационарную модель Вселенной в настоящее время рассматриваются как дань традиционным представлениям о неизменном существовании Вселенной в вечности. Необходимо обратить внимание и на тот факт, что стационарная модель Вселенной получена Эйнштейном на основании специального допущения. Более современное решение этой космологической проблемы было дано советским математиком А. Фридманом и развито бельгийским космологом М. Леметром. Фридман отказался от предположения о стационарности мира, сохранив постулат о его однородности и изотропности. При этом стали возможны три решения:
1. Если плотность вещества и излучения во Вселенной равна некоторой
критической величине, то пространство является евклидовым, т.е. обладает
нулевой кривизной, и мир бесконечен.
2. Если плотность меньше критической, то пространство Вселенной
описывается геометрией Лобачевского, оно обладает отрицательной кривизной и бесконечным объемом, открыто и выглядит как седловина.
3. Если же плотность вещества во Вселенной больше критической,
то пространство имеет положительную кривизну, оно безгранично, но объем его конечен. Мир оказывается замкнут и конечен. Он описывается геометрией Римана. Мнения ученых расходятся. Одни приняли гипотезу бесконечно расширяющейся Вселенной и считают, что, согласно концепции «Большого взрыва», около 17—20 млрд лет назад Вселенная была сконцентрирована в ничтожно малом объеме в сверхплотном сингулярном состоянии. Произошедший «Большой взрыв» положил начало расширению Вселенной, в процессе которого плотность вещества изменялась, кривизна пространства разглаживалась. Другие считают, что на смену расширению вновь придет сжатие и весь процесс повторится. На этом основании выдвигается гипотеза пульсирующей Вселенной, в которой приблизительно каждые 100 млрд лет
все начинается с «Большого взрыва».
Вопрос о том, будет ли Вселенная расширяться или начнется процесс сжатия, остается открытым. Хотя явление «красного смещения» в настоящее
время является общепризнанным фактом, свидетельствующим об удалении источника излучения, т.е. о том, что галактики «разлетаются» со скоростями, примерно пропорциональными расстоянию до них. Так называемое красное смещение, т.е. смещение спектральных линий излучения внегалактических туманностей к красному концу спектра, открыл В.М. Слайфер в 1912 г. Спустя некоторое время (в 1929 г.) Эдвин Хаббл установил закон, согласно которому чем дальше от наблюдателя находится туманность, тем больше величина «красного смещения», тем больше скорость, с которой она удаляется от него. И на больших расстояниях скорости галактик достигают гигантских значений. Тем не менее существует теоретическая возможность того, что наряду с расширением можно предположить модель сжимающейся Вселенной или даже пульсирующей Вселенной, в которой конечная в пространстве, но бесконечная во времени Вселенная попеременно то расширяется, то сжимается.
В одной из наиболее поражающих воображение гипотез предполагается, что в результате «начального взрыва» в гравитационном сверх-пространстве из сингулярного состояния возникла не одна наша Метагалактика, а множество метагалактик. Каждая из них может иметь самые разнообразные значения всех физических параметров: пространство особой топологии (локально открытое или локально замкнутое с разным количеством измерений) и свое космологическое время (возможно, неодномерное). В современных концепциях «множественных миров» рисуется удивительная картина Вселенной. И это согласуется с современными взглядами, согласно которым пространственно-временную бесконечность материального мира следует понимать не в смысле их метрической бесконечности, а как неисчерпаемое разнообразие
пространственно-временных структур материи.
мир украсит улыбка
Сообщение отредактировал AnyaRadosti - Среда, 07.07.2021, 09:07 |
| |
| |
