| AnyaRadosti | Дата: Четверг, 01.07.2021, 06:33 | Сообщение # 1 |
 Принцесса
Группа: Амазонки
Сообщений: 133
Статус: Offline
| Версия 1. Феномен античной науки. — Первые древнегреческие натурфилософы. — Версия 2. Цивилизация Древнего Египта — колыбель многообразных областей человеческого знания. — Версия 3. Возникновение науки в контексте поздней средневековой культуры. — Версия 4. Рождение науки Нового времени. — Соединение эксперимента с математикой. — Версия 5. От преднауки к науке.
Проблема исторического возраста науки имеет несколько решений. Все они обладают рядом сильных и слабых позиций, все они уязвимы, и в рамках
каждого из предложенных версионных подходов наука приобретает специфические черты и характеристики, окрашенные конкретными историческими ориентациями датирующего ее рождение времени.
Версия .1 Некоторые ученые указывают на феномен античной науки, считая, что именно в нем сформировались первые образцы теоретической науки и, в частности, геометрия Евклида. Первые натурфилософы (фисиологи, по определению Стагирита) были в большей степени учеными, чем философами. Считается, что античный мир обеспечил применение метода в математике и вывел ее на теоретический уровень. В античности большое внимание
уделялось и постижению и развертыванию истины, т.е. логике и диалектике.
Явные сдвиги были связаны со всеобщей рационализацией мышления.
Дальнейшее освобождение от метафоричности и переход от мышления, обремененного чувственными образами, к интеллекту, оперирующему понятиями, представил традиционные философские проблемы в новом свете и ином звучании. Происходит изгнание всех антропоморфных сил. Поэтика мифа уступает место зарождающемуся логосу, «разумному слову» о природе вещей. Появляются первые «фисиологи»,или натурфилософы, с их учением о первоэлементах мира (вода, огонь, земля, воздух). Постепенно философские системы приобретают вид все более и более рационально оформленного знания. Линностно-образная форма мифа заменяется безличностно-понятийной формой философии. Олицетворение уступает место абстракции. На место множества человекообразных богов в основу всего ставится единое «естество» — вечная и многообразная природа. И если в мифологии действительность воображалась, в натурфилософии она начинает пониматься.
Сенека первым применил название philosophia naturalis как общее обозначение философских течений Древней Греции, предшествующих Сократу и
софистам. Первые древнегреческие натурфилософы— философы, изучающие природу, представители милетской школы: Фалес, Анаксимен, Анаксимандр, а также Гераклит Эффеский — были также и учеными. Они занимались
изучением астрономии, географии, геометрии, метеорологии. Фалес, например,
предсказал солнечное затмение и первым объяснил природу лунного света, считая, что Луна отражает свой свет от Солнца. Доказывая простейшие геометрические теоремы, он вводил и использовал дедуктивный метод. Названия приписываемых по традиции Фалесу работ: «Морская астрология», «О солнцестоянии», «О равноденствии», «О началах» — свидетельствуют, в какой степени ум его был обращен к познанию природы. Ученика Фалеса Анаксимандра называют «истинным творцом греческой, а вместе с тем и всей европейской науки о природе». Он высказал положение, что началом (принципом) и стихией (элементом) сущего является апейрон (от греч.
«беспредельное»). Алейрон — бесконечное, неопределенное — лежит в основе
всего, обладает творческой силой и является причиной всеобщего возникновения и уничтожения.
Логос натурфилософии имел своим содержанием поиск основ мироздания,
причин и законов строения мира. «Фисиологи» стремились открыть единую
первооснову многообразных природных явлений. Названные ими в качестве
первоначал сущности были не просто физическими стихиями. Они несли в себе
сферх-физический смысл, так как выступали носителями мироединства. Сам термин «логос» трактовался многозначно: как всеобщий закон, основа мира, мировой разум и слово. Как слово о сущем, логос противопоставлялся не только вымыслу мифа, но и видимости чувственного восприятия вещей. От мифа к логосу— так обозначалось то направление пути, которое выбрала античная мысль, осваивая универсум. Натурфилософия выступила исторически первой формой мышления, направленного на истолкование природы, взятой в ее целостности. Она привнесла собой вместо господствующего в мифологии образа «порождения» идею причинности. В рамках натурфилософии был выдвинут ряд гипотез, сыгравших значительную роль в истории науки, например, атомистическая гипотеза, гипотеза о возникновении порядка из хаоса. Наметившиеся в натурфилософии два направления в объяснении мира
могли быть обозначены как «Многое есть единое» и «Единое есть многое». С точки зрения первого, многообразный природный мир имел в основе некую единую субстанцию и строился из первичных элементов, первокирпичиков — атомов. С точки зрения второго, единый в своей целостности универсум порождал из себя на протяжении хода развития все многообразие природных явлений. Тем самым натурфилософы поставили для всей последующей философии две важнейшие проблемы: проблему субстанции — вечной и пребывающей основы всего сущего — и проблему движущего принципа — источника всех происходящих изменений. Если на первый вопрос Фалес ответил: «Вода есть основа всего», то с движущим началом, по свидетельствам Аристотеля, Фалес связывал душу. И даже магнит, раз он приводит
в движение железо, имеет душу. Вместе с тем очевидным и существенным стала интенция «направленности во вне», выражающаяся тем, что, формируя идею природы, мысль античных натурфилософов должна была приучиться мыслить то, что вне ее (мысли), что существует независимо от нее, не прибегая к закрепленным в мифологическом сознании приемам антропоморфизации, но лишь двигаясь по логике предмета. Натурфилософское мышление было направлено на объект. При этом, однако, неизвестные действительные связи заменялись «идеальными фантастическими связями», а «недостающие факты — вымыслами». Иначе и быть не могло. Когда же Аристотель отмечает, что его предшественники «фисиологи», «устанавливая элементы и так называемые начала, хотя и без логических обоснований, но все же говорят о противоположностях (tanantia legoysin), как бы вынуждаемые истиной», он тем самым фиксирует зародыш стихийной диалектики натурфилософов.
Пифагорейцы, связав философию с математикой, поставили вопрос о числовой структуре мироздания. Древнегреческого философа Пифагора — основателя
Пифагорейского союза в Кротоне — даже называют «отцом наук». Созданный им союз отличался строгими обычаями, его члены вели аскетический образ жизни. «Самое мудрое — число», «число владеет вещами», «все вещи суть числа» — таковы выводы Пифагора. Единое начало в непроявленном состоянии равно нулю. Когда оно воплощается, то создает проявленный полюс абсолюта, равный единице. Превращение единицы в двойку символизирует разделение единой реальности на материю и дух и говорит о том, что знание об одном является знанием о другом. Пифагор размышлял о «гармонии сфер» и считал космос упорядоченным и симметричным целым. Мир был доступен лишь интеллекту, но недоступен чувствам. Математика парадоксальным образом сочеталась с теологией, а теология брала свое начало из математики. Однако, как отмечает П. Гайденко, в Греции мы наблюдаем появление того, что можно назвать теоретической системой математики: греки впервые стали строго выводить одни математические положения из других, т.е. ввели математическое доказательство».
Элеаты, числу которых относятся Ксенофан, Парменид, Зенон и Мелис поставили вопрос о субстанциальной основе бытия и о соотношении мышления
и бытия. В своем главном сочинении «О природе» Парменид, вкладывая в уста Дике — богини справедливости — идеи своего философского учения, говорит: «Одно и то же мысль о предмете и предмет мысли». Небытие не существует, потому что оно немыслимо. Ибо сама мысль о небытии делает небытие бытием в качестве предмета мысли. Сущее есть, не-сущего нет. Сущее бытие есть единое, неизменное и неделимое целое. Истинное бытие умопостигаемо. Все, что временно, текуче, изменчиво, связано с чувственным восприятием. Мышление открывает единство, чувства— множество. Чувственный мир противостоит истинному, как мнение — знанию. Парменидовская постановка вопроса о тождестве мышления и бытия создала предпосылки для научного мышления. Ученик Парменида Зенон доказывал единство бытия методом от противного. Если существует много вещей, то их должно быть ровно столько, сколько их действительно есть, отнюдь не больше и не меньше, чем сколько их есть. Если же их столько, сколько их есть, то число их ограничено. То, что бытие неподвижно, Зенон пытается доказать, обращаясь к апориям (трудно разрешимым проблемам). Зеноновские рассуждения против движения дошли до нас через «Физику» Аристотеля и впоследствии получили названия: «Дихотомия», «Ахилес и черепаха», «Стрела», «Стадион». В первой, «Дихотомии», утверждается, что движение не может начаться, потому что прежде, чем пройти весь путь, движущийся должен пройти половину.
Чтобы дойти до половины, он должен пройти половину половины, а чтобы пройти эту половину, ему необходимо пройти половину половины половины и так без конца. Бесконечно малый отрезок стремится к нулю, но в то же время не исчезает. Его невозможно определить, поэтому движущийся не только не в состоянии пройти весь путь, он не в силах его начать. Этим Зенон пытается доказать, что все движущееся и изменяющееся не может быть мыслимо без противоречия. Физический мир противоречив.
Когда же в опровержение апорий Зенона прибегали к показаниям органов
чувств, то и здесь находились весьма остроумные возражения. Элеатами
признавалось, что чувство «видит» движение, но отмечалось, что разум хочет его «понять» и понять не может. Если учитывать, что разум исследует сущность, а чувства— явления и видимость, то, согласно логике элеатов, именно в сущности движения нет. Общепризнанным, однако, считается, что Зенон сумел показать невозможность описания движения непротиворечивым образом. Следовательно, движение есть противоречие. Апории Зенона имеют особую ценность именно потому, что указывают на реально существующее
противоречие. Может быть, поэтому в многочисленных древних источниках
утверждается, что он родоначальник диалектики. Сам же Зенон считал свои
сочинения более защитой тезиса Парменида «все есть одно», нежели
противоположной позицией, когда «все есть многое». Он любил говорить, что
именно из любви к спорам он написал многие из своих сочинений.
Важность изучения движения осознавалась всеми философами без исключения.
Аристотель (Стагирит) считал, что незнание движения ведет к незнанию причин и утверждал, что видов движений и изменений столько же, сколько и видов сущего. «Для количества имеется рост и убыль, для качества— превращение, для пространства— перемещение, для сущности — просто возникновение и уничтожение». Следует различать шесть видов движения: возникновение, уничтожение, изменение, увеличение, уменьшение, перемещение. Однако развивая концепцию косной пассивной материи, Аристотель в конечном счете пришел к выводу, что источником движения является некий перводвигатель — чистая форма как начало всякой активности. А значит, движение не атрибут, а модус, частное свойство и признак материи, и задается он не иначе, как посредством первотолчка. Видимо, поэтому в
течение последующего продолжительного периода развития философской мысли движение не рассматривалось как атрибут материи. Оно слыло их частным и привходящим свойством.
Сочинение Анаксагора «О природе» начинается словами: «Вместе все вещи были...». Он отвергает стихии в качестве первоначал и выдвигает тезис—
«все во всем». Первичными оказываются все состояния вещества, а состояний этих «неопределенное» множество. Анаксагор называет их семенами, Аристотель же дает им название «гомеометрии» т.е. подобночастные. Любая гомеометрия бесконечно делима, неоднородна, подобно целому она заключает в себе все существующее. Однако гомеометрии Анаксагора играют роль материи пассивной, а хаос может развиться в космос лишь при условии активного начала. Таковым у Анаксагора выступает Нус, или Ум. Первоначально он приводит все в круговое движение, затем происходит процесс формо-образования. Легчайшее идет к периферии, тяжелейшее падает в центр. Анаксагор — продолжатель рационалистической традиции. Введя в качестве движущего начала ум, он мало его использует. Везде, где возможно, он дает механистическое объяснение, и в его космологии нет «проведения».
Атомистика, к приверженцам которой относились Левкипп, Демокрит,
Эпикур и Лукреций Кар, в противовес элеатам, отрицающим небытие, признавала наличие пустоты. Она есть условие всех процессов и движений, но; сама неподвижна, беспредельна и лишена плотности. Каждый член бытия определен формой, плотен и не содержит в себе никакой пустоты. Он есть неделимое (по греч. — «атомос»). Атом тождественен самому себе, но может иметь разную форму, отличаться порядком и положением. Это является причиной разнообразных соединений атомов. Складываясь и сплетаясь, они рождают различные вещи. Даже душа в учении Демокрита состоит из атомов. Тем самым в атомистической картине мира складывается свое объяснение проблемы множественности и находят своеобразное отражение процессы возникновения, уничтожения, движения. Атомисты, как подмечает А.Н. Чанышев, примирили Гераклита и Парменида, признав, что мир вещей текуч, мир элементов, из которых вещи состоят, неизменен. Кроме установленных законов сохранения бытия, сохранения движения атомисты провозгласили закон причинности: «Ни одна вешь не происходит попусту, но все в силу причинной связи и необходимости». Случайность, однако, понимается субъективно, как то, причину чего люди не знают.
Достаточно высоко с точки зрения развития научной мысли оценивается
и деятельность софистов. Они сосредоточили свое внимание на процессе
образования научных понятий, методов аргументации, логической обоснованности и способов подтверждения достоверности результатов рассуждения. Рационализм, релятивизм и скептицизм, а также конкретно поставленная задача, требующая непротиворечивого доказательства, со времен софистов стали постоянными спутниками научного поиска.
Как отмечают исследователи, античная наука столкнулась с феноменом
несоизмеримости и пыталась его освоить. Иррациональные числа указывали на
наличие реальности, которая сопротивлялась привычной логике упорядо-чивания. В истории античной науки известны многочисленные попытки, направленные на то, чтобы освоить несоизмеримость, вписать ее в систему. А. Огурцов, ссылаясь на Паппа, указывает, что Архирей стремился построить арифметику несоизмеримых величин, Театет — расчлененную теорию иррациональных линий. Демокрит написал несохранившийся труд «Об иррациональных линиях и телах». Поздние пифагорейцы стремились примирить идею несоизмеримости с принципами упорядоченной структуры космоса. Следующие отсюда выводы выходили далеко за пределы собственно математических построений, ибо доказывали, что есть вещи, не имеющие логоса и пропорции, говорящие от имени Иного.
Однако идея гармонии, симметрии и упорядоченного космоса преобладала.
И игнорируя все тонкости и аномалии, которые вносил собой обнаруженный
математикой феномен несоизмеримости, за которым скрывалась онтология хаоса, Платон превозносил общественное значение стройного здания математики. «Вот какое отношение имеет математика к управлению государством: она воспитывает возвышенный строй души, научает душу отвращаться от хаотического и беспорядочного мира чувственного (становления) и приобщаться к миру вечного бытия, где царят порядок, гармония, симметрия».
Считается, что первую попытку систематизированного отношения к тому, что мы впоследствии стали называть наукой, составляют именно произведения
Аристотеля. Например, его книга «Физика» — это не только и не просто физика, но и философия физики. В доказательство, вслед за Ф. Франком, приведем одно из рассуждений Аристотеля: «Естественный путь к этому (то есть к познанию природы) идет от более известного и явного для нас к более явному и известному по природе: ведь не одно и то же, что известно для нас и прямо само по себе. Поэтому необходимо дело вести именно таким образом: от менее явного по природе, а для нас более явного, к более явному и известному по природе». Тем самым (согласимся с Ф. Франком) Аристотель хотел показать, что одной из осново полагающих черт научного познания является переход от того, что познается непосредственно, к тому, что доступно пониманию. Возникновение из несущего понимается Аристотелем как случайное возникновение. Движение есть переход от потенции к энергии, от возможности к действительности. В «Физике» он рассматривает идею непрерывности. И в бесконечности мышления Аристотель видит главное условия для принятия Бесконечности как таковой, бесконечной протяженности Космоса. В перипатетической физике обосновывается недопустимость пустоты и соотношение математики и физики решается в пользу физики. Не математика должна быть фундаментом для построения физики, а физика может претендовать на значение «базисной», «фундаментальной науки».
В античной философии сложились две концепции, вскрывающие сущность пространства и времени: субстанциональная и реляционная (отrelatio — «отношение»). Родоначальники субстанциональной концепции Демокрит
(по проблеме пространства) и Платон (во взглядах на время) трактовали
пространство и время как самостоятельные сущности, не зависимые ни от материи, ни друг от друга. Демокрит ввел представление о реальном существовании пустоты как вместилища движения атомов. Без пустоты, по его мнению, атомы лишены такой возможности. Пространство, согласно учению Демокрита, Эпикура и Лукреция Кара, объективно, однородно, бесконечно. Оно вместилище совокупностей атомов. Время отождествимо с вечностью — это чистая длительность, равномерно текущая от прошлого к будущему. Время есть вместилище событий. Противоположное Демокриту понимание пространства было сформулировано Аристотелем. Его взгляды составили суть реляционной концепции. Аристотель отрицает существование пустоты как таковой. Пространство неоднородно и конечно — это система естественных мест, занимаемых материальными телами. Отвечая на вопрос «Что есть время?», Аристотель рассуждает: как в движении, так и во времени всегда есть некоторое «прежде» и некоторое отличное от него «после». Именно в силу движения мы распознаем различные, не совпадающие друг с другом «теперь». Время оказывается не чем иным, как последовательностью этих «теперь», их сменой, перечислением, счетом, «числом движения в связи предыдущего и последующего».
Эти две тенденции в истолковании пространства и времени— либо
как самостоятельных, объективных и независимых от вещественного наполнения начал бытия, либо как неотъемлемых внутренних аспектов движущейся материи — получили развитие в дальнейшем. Более двадцати веков просуществовала первая субстанциональная концепция, подвергаясь лишь некоторым модернизациям и изменениям. Ньютоново пространство, как неподвижное, непрерывное, однородное трехмерное вместилище материи, в сушности, также было и Демокритовым. Время, по Ньютону, однородная, равномерная, вечная и неизменная «чистая» длительность. В классической механике пространство и время— объективные данности, которые все в себя вмешают и ни от чего не зависят. Ньютон говорил об абсолютном времени, которое «само по себе и по своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и иначе называется длительностью».
Представления о пространстве и времени, аналогичные взглядам Аристотеля,
развивались в Новое время Лейбницем и Декартом. Ни однородной пустоты, ни
чистой длительности как самостоятельных и независимых начал бытия не
существует. Пространство — порядок взаиморасположения тел, время —порядок последовательности сменяющих друг друга событий. Протяженность
объектов и длительность процессов — не первичные свойства, они обусловлены силами притяжения и отталкивания, внутренними и внешними взаимодействиями, движением и изменением.
Геоцентрическая система Аристотеля—Птолемея основывалась на данных
обыденного опыта и здравого смысла. Геоцентризм был принят за незыблемую
истину. В «Великом математическом построении астрономии» Клавдий Птолемей столь искусно и математически строго представил движение Солнца, Луны и других небесных светил вокруг неподвижной Земли, что впервые стали возможны сами вычисления движения. Астрономические таблицы на основе труда Птолемея играли огромную роль в практической астрономии на протяжении множества веков. Общий вывод данной версии весьма тривиален: от философии отпочковались отдельные науки. Или иначе: в рамках классической античной науки, стремящейся, как и в начальной программе натурфилософии, к целостному осмыслению изучаемых явлений, наметились тенденции отделения самостоятельных наук от философии, вычленение их особых предметов и методов.
Версия2, в которой речь ведется о науке более древней, нежели античность, о науке египетской цивилизации, построена на данных, которые вводятся в обиход значительно реже. Цивилизация Древнего Египта 4-го тысячелетия до н.э. располагала глубокими знаниями в области математики, медицины, географии, химии, астрономии и др. Точка зрения, согласно которой из Древнего Египта пришли основные тайные, оккультные учения, оказавшие сильное влияние на мировосприятие всех рас и народов, и именно из тайного учения заимствовали свои знания и Индия, и Персия, и Халдея, и Китай, и Япония и даже Древняя Греция и Рим, вполне оправдана. Так как почти одновременно возникшие в цивилизации Древнего Египта многообразные области человеческого знания: медицина, химия, астрология, музыка, акустика, риторика, магия, философия, математика, геометрия, анатомия, география и ораторское искусство — имеют самый древний возраст из всех ныне известных и существующих систем. Четвертое тысячелетие до н.э. было периодом активного развития Древнего Египта. Основой древнеегипетского хозяйства было ирригационное земледелие. Природно-климатические условия страны, и в частности происходившие с точной периодичностью разливы Нила, обусловили ритмичность и цикличность мировосприятия древних египтян. Разливы Нила, от которых он, смешиваясь с почвой, менял окраску и принимал оттенок крови, «оплодотворяли землю и определяли жизнь». От них зависел стабильный ритм жизнедеятельности страны. Геродот называл Египет «даром Нила», подчеркивая этим значение реки в жизни страны. Иногда утверждается, что Египет— это греческое название страны Кем, что в переводе означает «тайна, загадка». Согласно другим данным, египтяне называли свою страну словом Кемет — Черная — по цвету вспаханной земли нильской долины.
Развитие земледелия повлекло за собой развитие геометрии как землемерия. Возникли и географические, описывающие землю, карты, отвечающие на
потребность землемерия — геометрии. Однако это традиционное, исходящее из социальной природы познания объяснение возникновения той или иной
области знания. В контексте же египтологии существует версия, согласно которой основные знания точных наук египтянам были переданы от более древней цивилизации. Иногда упоминают об атлантах и Атлантам. Впрочем, здесь все исторические свидетельства упираются в тупик, имя которому— легенда. Древнеегипетская цивилизация, датируемая 6-4 тысячелетием до
н.э., представлена интереснейшей и во многом необычной на взгляд рационалиста концепцией освоения мира. Географическая изоляция способствовала формированию ее самобытности и уникальности. Вряд ли ее, как и древнегреческую, можно назвать «детством человечества». Напротив, мощь и инаковость древнеегипетской цивилизации поражает и ставит вопрос о масштабах и логике преемственности в культурном развитии человечества. Ведь греки, обязанные своим «древнегреческим чудом» (как именовалась греческая цивилизация) знаниям, вывезенным из Древнего Египта и с Востока, не особенно распространялись об источниках и авторстве. Известно, что даже знаменитый Пифагор изучал священную математику — науку чисел или всемирных принципов — в храмах египетских жрецов. Он даже носил
по египетски пурпурную повязку на лбу. И правильнее было бы говорить о
священном знании Древнего Египта, удочерившего Элладу. По мнению египтолога И. Шмелева, «сегодня можно определенно сказать, что не греки были первооткрывателями фундаментальных законов, на которых
держится связь миров. За тысячи лет до талантливых мужей Эллады жрецы Древнего Египта в совершенстве изучили и овладели секретами, которые мы заново открываем в наш стремительный век». Египетские математики установили форму отношения длины окружности к диаметру (то самое «пи» равно...),производили исчисления с дробями, решали уравнения с двумя неизвестными. Если иметь в виду утверждение, что наука началась тогда, когда начали мерить, то этот критерий приемлем и к науке древнеегипетской цивилизации. Вклад египетской математики в мировую сокровищницу бесценен, несмотря на существующее представление, что потребности в математике не выходили за пределы элементарных, связанных с обыденной жизнедеятельностью. Основой египетской математики считаются единичные дроби. Особое значение придавалось операции сложения, к которой сводятся действия умножения, а также двоичный принцип умножения, который, сейчас выполняют вычислительные машины. Египетские дроби — это всегда
единичные дроби. Исследователи делают вывод, что в математике египтян
выделяются два принципа: строгая аддитивность и широкое использование
естественных дробей. Действительно, ответ на вопрос, чем же так выделяется, кроме своего бесспорно древнейшего возраста, древнеегипетская культура, найти не просто из-за отсутствия полных и систематических источников. Его можно лишь реконструировать, опираясь на оставшиеся памятники мудрости древних: «Книга мертвых», «Тексты пирамид», «Тексты саркофагов», «Книга коровы», «Книга часов бдений», «Книги о том, что в загробном мире», «Книга дыхания», «Адмуат», а также труды античных авторов Геродота, посетившего Египет в V—VII вв. до н.э., Плутарха (1-Й в. н.э.), оставившего подробный труд «Об Исиде и Осирисе». Имеющийся в распоряжении исследователей Большой папирус Харриса составляет 45 метров в длину. Формой правления в древнеегипетской цивилизации была фараонская деспотия. Ее с полным правом можно назвать правлением посвященных, ибо главнейшую роль играло жречество. Высший и низший жреческие советы хранили свою науку, делали истину недоступной профанам. Была выработана практика захоронения фараонов. Как «сын» солнца, фараон не мог уйти на тот свет незамеченным. Поэтому строились гигантские пирамиды — места захоронения фараонов, и сама процедура погребения обставлялась захватывающими и символически
значимыми ритуалами. Восемьдесят пирамид, искусно сложенных из огромных,
нередко многотонных каменных глыб, осталось в наследство от Древнего Египта. Однако существует точка зрения, в соответствии с которой предназначение пирамиды как места захоронения фараона— второстепенное и сопутствующее. Пирамиды предназначались прежде всего для последующей деятельности жречества, для осуществления интенсивной и обширной программы тотального управления страной средствами психотехники. Согласно преданиям, могли существовать такие сооружения «Озаряющего Света», в пространстве которых медитативный сеанс мог протекать в высшей степени успешно благодаря усиливающему воздействию био-ритмически структурированного пространства храма. Храм играл роль синтезатора,
генерирующего стационарное поле (внутри оболочки в виде стеновых ограждений и кровельного покрытия), которое позволяло сохранить устойчивую глубину транса. Возле пирамиды Хеопса возведено прекрасное и загадочное изваяние — знаменитый сфинкс с львиным телом и человеческой головой. Сфинкс вообще являлся главным символом Древнего Египта. Разгадка тайны сфинкса, смотрящего в никуда, есть одновременно попытка постижения безмерного и бесконечного человеческого микрокосма.
Достигшее необычайных высот строительное искусство включало в себя также глинобитные строения и из сырцового кирпича. Оно сопровождалось
развитием металлургии меди, совершенствованием дерево обделочного,
каменно обделочного и гончарного мастерства. Как отмечает Дж. Бернар, наши стулья, столы не изменились с тех пор, как их создали первые египетские
мастера. Кресла с плетеными сидениями и гнутыми ножками были известны 4500 лет назад. На особом месте находилась обработка папируса, кож и выделка льняных тканей. Изобретение гончарного круга привело к «массовому» производству керамических изделий. На высоте были знания о сплавах и металлах, изобретались и совершенствовались красители, активно использовавшиеся в практической деятельности древних египтян.
Широко описываемые в древнеегипетской мифологии весы были выдающимся
достижением хозяйственной практики. Особое значение имело изобретение паруса, ставшего первым шагом в использовании энергии ветра.
Специалист по египетской истории Б. Тураев отмечает, что уже в Древнем царстве (в один из исторических периодов развития египетской цивилизации)
не без связи с практикой мумифицирования накопилось много знаний в области
анатомии и медицины, которые обусловили появление врачей различных
специализаций: глазных, зубных, хирургов". Древнеегипетские врачи были
сведущи в анатомии, знали о существовании и функционировании системы
кровообращения, изучали роль мозга как центра человеческого тела (паралич ног связывали с повреждением мозга). Они могли делать трепанацию черепа, что является чрезвычайно сложной операцией и в наше время. С легкостью пломбировали зубы, чего не умели делать и в XVIII в. (не зря этот век вошел в историю под названием «щербатый»). Имелись руководства и для ветеринаров. Рецепты доказывают значительные познания в области химии. В Египте существовали и специальные учебные заведения, так называемые «дома жизни». По мнению некоторых ученых, в них составлялись священные книги и велись изыскания в области медицины. Египетские медики поражали точным описанием течения многих болезней. Искусство бальзамирования трупов и изготовления лечебных средств до сих пор поражают своим эффектом. Найденные при раскопках гробниц многообразные хирургические инструменты свидетельствовали о высоком уровне развития хирургии. Мифология Древнего Египта развивалась на базе достаточно высокой цивилизации и сопровождалась изобретением письменности. Появление письменности трактуется как становление необходимого базиса для науки древнеегипетской цивилизации. Однако дешифровать египетские иероглифы крайне трудно. Некоторые из папирусных свитков, хранящихся в европейских музеях, и по сей день не
разгаданы. Можно понять, что в них речь идет о магических операциях, магических текстах, заговорах, заклятиях, но что этим достигается, остается непонятым. К наиболее понятным папирусам относится «магический папирус Гарриса». Его основное содержание составляли заклинания, служащие для защиты живых. К основателям египтологии причисляют Жана Франсуа Шампильона (1790-1832), которому удалось найти ключ к прочтению древнеегипетских иероглифов. Это позволило говорить о достоверности исторических событий глубокой древности. Первоначально иероглифы применялись для обозначения собственных имен и цифр. Считается, что в Египте благодаря хозяйственной практике система письменности сложилась уже к Раннему царству. Знаки были рисуночными и звуковыми выражениями одной или более согласных. Хотя для каждого отдельного звука был выработан знак, который не читался, но пояснял смысл. Символические изображения переходили в надписи, по своей архаичности весьма трудно расшифровываемые. Иерографическое письмо чаще всего использовалось для
монументальных, вырезанных на камне надписей. Для хозяйственных целей
применялось скорописное письмо. Этим же шрифтом писали литературные
произведения и научные книги.
мир украсит улыбка
Сообщение отредактировал AnyaRadosti - Четверг, 01.07.2021, 07:26 |
| |
| |
