| AnyaRadosti | Дата: Четверг, 05.08.2021, 05:18 | Сообщение # 1 |
 Принцесса
Группа: Амазонки
Сообщений: 133
Статус: Offline
| Конец XX в. и начало третьего тысячелетия основывается на создании интегративной системы геополитических связей и зависимостей. Наука приобретает интернациональный характер, и само научное сообщество мыслит себя космополитически. Вместе с тем региональные и функциональные различия науки, обусловленные уровнем экономического, технологического развития, природными ресурсами, вносят определенную спецификацию в совокупный потенциал развития науки.
Безусловно то, что в современном мире основой технологического могущества
становится именно наука. Она мыслится и как надежный инструмент
распространения информации для обеспечения государственно-корпоративного уровня управления, и как и сфера, с которой связывают надежды предотвращения экологической катастрофы.
Несмотря на ожесточенные баталии сциентистов и антиециентистов, обсуж-дающих весьма остро поставленные вопросы: можно ли мир в XX в. назвать миром науки? действительно ли именно она оказывает сильное влияние на все происходящие в мире процессы? в состоянии ли научное производство захватить и заполнить собой весь континуум мировоззренческих отношений? отвечает ли наука за самопонимание и гармонизацию человека? — одним из бесспорных мировоззренческих итогов науки конца XX в. является сам факт существования научного миропонимания, которое стало доминирующим в ареале технократической цивилизации. В основе научного мировоззрения лежит представление о возможности научного постижения сущности
многообразных явлений современного мира, о том, что прогресс развития человечества связан с достижениями науки. Но всеобъемлющее господство научного мировоззрения также представляет собой большую проблему, ибо сам человек не может толковаться как исключительно рациональное существо, большая часть его импульсов и влечений, как сказали бы психоаналитики, в прихожей бессознательного. Древнейшие философские системы предлагали учитывать все четыре стихии, нашедшие свое отражение в человеке: разум, чувства, волю и желания. Русские философы настаивали бы на двойственной — антропософичной и телесной — природе человека, его непостижимой соборности и жертвенности, уживающейся с величайшим эгоизмом. В контексте современной этноантропологии человек понимался как Космо-психо-логос, где тип местной природы, национальный характер и склад мышления находятся во взаимном соответствии и дополнительности
друг к другу.
Острые споры ведутся вокруг проблемы взаимоотношений института власти и
института науки. Некоторые мыслители полагают, что наука должна быть
пластичной относительно института власти, другие уверены, что она должна
отстаивать свою принципиальную автономию. Одни исследователи пытаются защитить государство от науки, содержащей в себе тоталитарное начало, а другие — науку от тоталитарного государства с его институтом принуждения и несвободы. Так или иначе, но демаркация проблематична. Миф об абсолютно свободной и автономной науке разбивается о повседневность экономических реалий.
К концу XX в. важнейшей проблемой стал экологический феномен, который
настоятельно взывает к биосферизации всех видов человеческой деятельности, всех областей науки. Он влечет за собой этический императив, обязывающий ученых с большей ответственностью подходить к результатам своих иссле-дований. Сфера действия этики расширяется. Выдающиеся физики требуют ограничения применений открытий в военной области. Врачи и биологи выступают за мораторий на использование достижений генетики в анти-гуманных целях. Первоочередной проблемой становится поиск оптимального соотношения целей научно-технического прогресса и сохранения органичной для человека биосферы его существования.
Сегодня, на рубеже веков, можно говорить о сложившейся предметно-дисциплинарной организации науки, фиксировать наличие логико-методологической и теоретико-концептуальной базы современной науки. Налицо двуединый процесс гуманизации позитивного знания и гносеологизации содержания искусства, математизации отдельных областей культуры.
Синергетика также выступает мировоззренческим итогом развития науки XX в.
Ибо она говорит о возможностях нового диалога человека с природой, где
самоорганизующиеся развитие должно диктовать приоритеты над искусствен-ными, спекулятивными и конструкционистскими схемами, претендуя на новый синтез знания и разума. Синергетика перестраивает наше мировосприятие и, в частности, нацеливает на принципиальную открытость и плюрализм (вспомним библейское: пусть все растет вместе до жатвы).
Идеи ноосферности, обозначающие пространственно-временную континуаль-ность человеческой мысли, обретают свое обоснование в современной релятивистской космологии. В ней также фиксируются весомые приращения и выделяются два смысловых подхода: первый опирается на признание уникальности Вселенной, а следовательно, и человеческой мысли. Второй — на понимании ее как одной из многих аналогичных систем, что в мировоз-зренческом отношении сопряжено с необходимостью логического полагания уникальных, диковинных и отличных от имеющихся земных аналогов форм жизни и разума.
Глубинные процессы информатизации и медиатизации в глобальных масштабах стимулируют скачкообразность экономического и научно-технологического развития и чреваты изменением всей системы коммуникации, человеческого общения и привычных форм жизнедеятельности и проведения досуга. Компьютерная революция, породив виртуалистику, чревата обострением всех аспектов коммуникативно-психологических проблем.
Глубочайшая дихотомия детерминизма и индетерминизма, потрясшая до основания мировоззренческие итоги мировосприятия нашего современника, упирается в выбор той или иной онтологии: столь желанной обывателю онтологии, абсолютизирующей устойчивость, и образа мира, везде правит его величество случай! Когда говорится об универсальности детерминизма или индетерминизма, то утверждается его действие не только в физике, но и в биологии, психологии, в общественных науках и естествознании. В общем случае принцип причинности указывает на то, что для любого следствия имеется соответствующая, производящая его причина.
Вместе с тем существуют, образно выражаясь, «бреши» в причинных цепях.
«Утверждения о детерминированности будущего, — отмечает в связи с этим Ф.
Франк, — являются тавтологичными и не дают никакой информации об эмпирическом мире. Утверждения, что будущее предопределено, кажется нам относящимся к языку обыденного здравого смысла. Если наука не включает всеведущего разума в свою понятийную схему, то под утверждением, что будущее детерминировано, она может иметь только то, что это будущее детерминировано законом». И именно к подобному верховному разуму взывал Лаплас. Его верховный разум должен был управлять причинными законами, которые позволили бы ему сделать предсказания о будущем состоянии мира на основе его настоящего состояния. Идея всеобщего предопределения связана с наличием «сверхчеловеческого или сверхъестественного» существа.
Особый интерес представляет заключение о том, что все законы равновесия
оказываются специальными случаями причинных законов. Они устанавливают условия, по которым мы можем предсказать, что в будущем движения не будет. Однако такое состояние абсолютно невозможно. С другой стороны, произвол хаоса и иррегулярного поведения скреплен и ограничен фундаментальными физическими константами. Широко признаваемые ныне статистические законы устраивают тем, что указывают на некоторое среднее поведение. Причем с точки зрении наблюдаемых явлений можно говорить только о таком среднем типе поведения, и, следовательно, в этом смысле все законы являются статистическими. Поскольку мир состоит из открытых, неравновесных систем, существование в таком нестабильном мире сопряжено с многочисленными бифуркациями и катастрофами. Человечество же ищет иной доли, оно страстно мечтает не только об истине, имеющей, — увы! — Горгонов лик, оно стремится к счастью, благоденствию и красоте. Муке ежедневного бытия противопос-тавляется спасение в духовных основах веры, то воспламеняющиеся, то
затухающие искры надежды, возгорающие все ярче и ярче по мере того, как мы
научаемся творить добро.
Все названные и многие другие итоги мировоззренческого развития науки XX в. еще в смутном и неотчетливом виде воспроизводят представления о грядущем мозаичном и полифоничном образе мира, о котором как о «третьей культуре» писал И. Пригожин, «третьей волне» — О. Тоффлер, «третьей цивилизации» — Ф. Сагаси.
мир украсит улыбка
Сообщение отредактировал AnyaRadosti - Четверг, 05.08.2021, 05:32 |
| |
| |
