| AnyaRadosti | Дата: Вторник, 27.07.2021, 06:06 | Сообщение # 1 |
 Принцесса
Группа: Амазонки
Сообщений: 133
Статус: Offline
| — Структура исследовательской программы. — Правила положительной и отрицательной эвристики. —- Две стадии исследовательской программы: прогрессивная и вырожденческая. — Отличие евклидовой, эмпиристской и индуктивистской программ.
Проблема роста научного знания — животрепещущая проблема, лишающая покоя всех методологов, ученых и мыслителей, независимо от того, к какому направлению они принадлежат, какие религии исповедывают, какие приори-теты разделяют. Иногда эта проблема, являясь узловым пунктом размышлений, не осознается в качестве таковой, и исследователь обращается к изучению более частных и прикладных вопросов, не отдавая себе отчета в том, что они всего лишь начальные ступеньки на пути восхождения к центральной для всей философии науки и современной эпистемологии проблемы роста знания. Так было и с Имре Лакатосом. Британский философ и историк науки И. Лакатос (1922-1974) в ранних работах предпринял попытку построения оригинального варианта логики догадок и опровержений в качестве реконструкции проблемы роста знания. Предметом его анализа стала математика ХУП-Х1Хвв. Позднее
он пришел к обоснованию идеи конкуренции научно-исследовательских
программ, лежащей, по его мнению, в основе развития науки. «Мой подход, — писал ученый, — предполагает новый критерий демаркации между «зрелой
наукой», состоящей из исследовательских программ, и «незрелой наукой»,
состоящей из затасканного образца проб и ошибок». Особое значение в обосновании своей концепции Лакатос придавал изучению истории науки.
Научная программа, по Лакатосу, — основная единица развития научного знания. С точки зрения его концепции развитие науки представляет собой смену исследовательских программ.«Я смотрю на непрерывность науки сквозь «попперовские очки», —признается он. — Поэтому там, где Кун видит «парадигмы», я вижу еще и рациональные «исследовательские программы». Исследовательская программа понимается как совокупность и последова-тельность теорий, связанных непрерывно развивающимся основанием, общностью основополагающих идей и принципов. Исходная теория тянет за собой вереницу последующих. Каждая из последующих теорий развивается на основе добавления дополнительной гипотезы к предыдущей. Демаркация между «зрелой наукой» и «незрелой наукой» проводится Лакатосом по нескольким основаниям. Зрелая наука отличается тем, что:
- предсказывает ранее неизвестные факты;
- предвосхищает новые вспомогательные теории;
- обладает эвристической силой;
- располагает теоретической автономией.
Непрерывность программы охраняется особыми нормативными правилами.
Структура исследовательской программы включает в себя жесткое ядро, фундаментальные допущения, правила «положительной» эвристики (предписывающие, какими путями прокладывать дальнейший ход исследований) и правила «отрицательной» эвристики (говорящие о запрещениях, о том, каких путей следует избегать). Фундаментальные допущения носят специфический характер и принимаются за условно неопровержимые. Жесткое ядро представляет собой совокупность конкретно-научных и онтологических допущений, сохраняющихся без изменения во всех теориях научной программы. Поскольку правила «отрицательной» эвристики запрещают переосмысливать жесткое ядро исследовательской программы даже в случае столкновения ее с контр примерами или аномалиями, исследовательская программа обладает своего рода догматизмом. И эта догматическая верность однажды принятой теории имеет свое позитивное значение. Без нее ученые бы отказывались от теории раньше, чем поняли ее потенциал, силу и значение. Тем самым она способствует более полному пониманию силы и преимуществ той или иной теории. Ее следы обнаруживаются уже при характеристике периода «нормальной науки» Куна. Для пущей сохранности «жесткого ядра» теории образуется «предохранительный пояс» дополнительных гипотез, которые
могут видоизменяться, адаптируясь к аномалиям. Этим Лакатос стремился избежать крайностей фальсификационизма при оценке теорий, которые попадают в аномальные ситуации или сталкиваются с контр примерами.
Правила «положительной» эвристики показывают, как видоизменить опровергаемые варианты, как модифицировать гипотезы «предохранительного пояса», какие новые модели необходимо разработать для расширения области применения программы. Положительная эвристика выручает ученого в ситуации замешательства перед океаном аномалий. Положительной эвристикой определяется программа, в которую входит система более сложных моделей реальности; внимание ученого сосредоточено на конструировании моделей,
соответствующих тем инструкциям, которые изложены в позитивной части его
программы. На известные контр примеры и не согласующиеся с программой наличные данные он просто не обращает внимания. Положительная эвристика играет первую скрипку в развитии исследовательской программы. При почти полном игнорировании «опровержений» может даже возникнуть впечатление, что как раз «верификация», а не опровержение создает токи соприкосновения с реальностью». Но тогда «попперовские очки» придется снять и откинуть.
Данное противоречие проясняется том, что в развитии исследовательских программ, по Лакатосу, следует выделить две стадии: прогрессивную и вырожденческую (регрессивную). На прогрессивной стадии особую роль играет положительная эвристика. Именно она стимулирует образование вспомогательных гипотез, расширяющих сферу применения программы, а также ее эмпирическое и теоретическое содержание. По достижению «пункта насыщения» развитие исследовательских программ резко замедляется.
Парадоксы, несовместимые факты, противоречия так и сыплются, так и обрушиваются на данную исследовательскую программу. Это симптомы начала стадии ее вырождения. Научно-исследовательская программа регрессирует, если теоретические объяснения отстают от роста эмпирических фактов. Вырождающиеся теории заняты в основном самооправданием. Возникает огромное количество гипотез ad hok, относящихся лишь к данному случаю. Когда появляется соперничающая исследовательская программа, которая в состоянии объяснить эмпирический успех своей предшественницы, превос-ходит ее по своему эвристическому потенциалу и способности предсказывать новые, не изведанные ранее факты, можно говорить об отказе от предшеству-ющей исследовательской программы. Научные революции как раз и предполагают вытеснение прогрессивными исследовательскими программами своих предшественниц, исчерпавших внутренние резервы развития.
Однако положительная эвристика — очень гибкое образование. Лакатос под- мечает достаточно уникальный эффект ее действия: когда исслеовательская программа вступает в регрессивную фазу, то маленькая революция или твор-ческий толчок в ее положительной эвристике может снова продвинуть ее в сторону прогрессивного сдвига. Повышенная чувствительность к аномалиям свойственна только тем ученым, кто занимается упражнениями в духе проб и ошибок, работает в регрессивной среде исследовательской программы.
К самому факту противоречия у Лакатоса было отношение более традиционное, чем это можно было предположить после оглашения К. Поппером принципа фальсификации. Лакатос был уверен, что непротиворечивость должна оставаться важнейшим регулятивным принципом (стоящим вне и выше требования прогрессивного сдвига проблем), а обнаружение противоречий должно рассматриваться как проблема. Причина проста. Если цель науки — истина, она должна добиваться непротиворечивости; отказываясь отнепроти-воречивости, наука отказалась бы и от истины. Однако из этого не следует, что как только противоречие или аномалия обнаружены, развитие программы должно немедленно приостанавливаться.
Из рассуждений Лакатоса становится понятно, как трудно возникнуть новой исследовательской программе. Эти трудности связаны стем, что мало какие опровержения приведут к необходимости замены теории. «Жесткие опровергающие интерпретации», применяемые к совсем юной программе, по
мнению методолога, выглядят как «опасная методологическая черствость». Нет
ничего такого, что можно было бы назвать решающим экспериментом, по крайней мере, если понимать под ними такие эксперименты, которые способны немедленно опрокидывать исследовательскую программу.
Развитие исследовательских программ не сводится к чередованию умозрительных догадок и эмпирических опровержений. Но в чем конкретно состоит механизм развития и диалектика научно-исследовательских программ, из текстов Лакатоса не так-то просто вывести. Логико-концептуальное чутье иногда изменяет автору, и мы встречаемся с такими, например, заявлениями: «на самом деле, когда одна программа терпит поражение и ее вытесняет другая, можно, внимательно вглядевшись в прошлое, назвать эксперимент решающим, если удается увидеть в нем эффектный подтверждающий пример в пользу победившей программы и очевидное доказательство провала той
программы, которая уже побеждена. Но ученые не всегда правильно оценивают
эвристические ситуации. Сгоряча ученый может утверждать, что его экспери-мент разгромил программу, а часть научного сообщества — тоже сгоряча — может согласиться с его утверждением. Но если ученый из побежденного лагеря несколько лет спустя предлагает научное объяснение якобы «решаю-щего эксперимента» в рамках якобы разгромленной программы (или в соответствии с ней), почетный титул может быть снят и решающий экспе-римент может превратиться из поражения программы в ее новую победу».
Техника методологического анализа той или иной исследовательской программы распадается на ряд ступеней:
• выдвижение национальной реконструкции исследовательской программы;
• сравнение ее с действительной историей;
• критика ее за отсутствие историчности или рациональности.
Требование непрерывного роста — основное кредо и суть рациональной реконструкции Лакатоса. Видимо, исследовательская программа должна подчеркнуть черты континуальности в развитии научного знания.
В целом концепция ученого носила логико-нормативный характер. Научно-исследовательская программа ограничивала множество и разнообразие путей развития научного знания, а сама история науки представала в виде возникновения, развития и конкуренции различных теорий. Вместе с тем действительная сложность механизма развития исследовательских программ, базисных теорий и многообразных форм изменения и развития научного
знания с предложенной моделью сочетаться не могла.
Любопытно, что Лакатос связывал основной вопрос эпистемологии с противо-речием между догматиками, заявляющими, что мы можем знать, и скептиками, заявляющими, что мы не можем знать или по крайней мере не можем знать, что и когда мы можем знать. Тщетность поиска оснований знания — конек скептиков. Одновременно это и демонстрация регресса, которая не позволяет знанию обрести твердую почву. Лакатос, указывая на систему Евклида, а также на эмпиристскую и индуктивистскую программы, отмечает, что «все три программы исходят из организации знания как дедуктивной системы.
Базисная дефинитная характеристика дедуктивной системы — это принцип
ретрансляции ложности «снизу вверх», от заключений к посылкам: контр пример заключения будет и контр примером по отнощению хотя бы одной из
посылок». Евклидову программу, которая предполагает, что все можно
дедуцировать из конечного множества тривиальных истинных высказываний, состоящих только из терминов с тривиальной смысловой нагрузкой, Лакатос называет программой тривиализации знания. Он уверен, что классическое описание данной программы можно найти у Паскаля. Эта программа содержит сугубо истинные суждения, она не работает ни с предположениями, ни с опровержениями. Знание как истина вводится на верхушку теории и без какой-либо деформации стекает от терминов-примитивов к определяемым терминам.
В отличие от Евклидовой эмпиристская программа строится на основе базовых положений, имеющих общеизвестный эмпирический характер. Эмпиристы не могут допустить иного введения смысла, чем снизу теории. Если эти положения оказываются ложными, то данная оценка проникает вверх по каналам дедукции и наполняет всю систему. Следовательно, эмпиристская теория предположительна и фальсифицируема. И если евклидова теория располагает истину наверху и освещает ее естественным светом разума, то эмпиристская располагает ее внизу и освещает светом опыта. Но обе программы опираются на логическую интуицию. «Мы можем достичь многого, — подчеркивает И. Лакатос, — обсуждая просто, как нечто течет в дедуктивной системе, не обсуждая того, что собственно в ней течет — безошибочная ли истина или, скажем, расселовская психологически неоспоримая истина, логически неоспоримая истина Р. Б. Брейтвейна, витгенштейновская «лингвистическая неоспоримая истина», течет ли в ней попперниканская оспоримая ложность и правдоподобие или карнаповская вероятность».
Об индуктивистской программе Лакатос говорит так: «Изгнанный с верхнего уровня разум стремится найти прибежище внизу. <...> Индуктивистская программа возникла в рамках усилий соорудить канал, посредством которого истина течет вверх от базисных положений и таким образом установить дополнительный логический принцип, принцип ретрансляции истины».
Возникновение индуктивистской программы было связано с темными
докоперниканскими временами Просвещения, когда опровержение считалось
неприличным, а догадки презирались. «Передача власти от Откровения к фактам, разумеется, встречала оппозицию церкви. Схоластические логики и «гуманисты» не уставали предрекать печальный исход индуктивистского предприятия...». Индуктивная логика была заменена Рейхенбахом и Карнапом вероятностной логикой. Окончательный удар по индуктивизму был нанесен Поппером, который показал, что снизу вверх не может идти даже частичная передача истины и значения. Вместе с тем Лакатос ставил перед собой задачу реформирования критического рационализма К. Поппера. Выработанная в
связи с этим концепция «утонченного фальсификационизма» получила отражение в работе Лакатоса «Фальсификация и методология научно-исследовательских программ». Вся наука понимается автором как гигантская научно-исследовательская программа, подчиняющаяся основному правилу К. Поппера: «Выдвигай гипотезы, имеющие большее эмпирическое содержание, чем у предшествующих». Понятие «метафизический» употребляется Лакатосом как технический термин фальсификационизма: высказывание является метафизическим, если оно не имеет потенциальных фальсификаторов.
Самой успешной из всех когда-либо существовавших программ Лакатос считает теорию тяготения Ньютона и обосновывает это так. На момент возникновения теории Ньютона существовало множество опровергающих ее факторов. Теория тяготения вступила в борьбу с ними и с подтверждающими эти факты теориями. Через определенное время, проявив изобретательность, сторонники теории Ньютона превратили все контр-примеры в примеры, подкрепляющие теорию. Отрицательная эвристика запрещала применять
опровержения к жесткому ядру программы.
Необходимо заметить, что главное отличие позиции Поппера и Лакатоса состоит в том, что у Поппера обнаружение противоречия между теорией и эмпирическими фактами ведет к отказу от теорий. У Лакатоса же сохраняется возможность так переформулировать некоторые допущения теории, что данные факты из опровержения становятся их подтверждением либо просто игнори-руются. После рассмотрения аномалий о них стараются забыть, надеясь на их превращение в подкрепляющие программу примеры.
Работая в рамках исследовательской программы, нельзя впадать в отчаяние от долгой серии опровержений, а надо дожидаться остроумных (а главное — удачных) гипотез, позволяющих увеличить эмпирическое содержание, и превратить череду поражений в историю громких побед. Поэтому каждый последующий шаг исследовательской программы должен быть направлен на увеличение ее содержания и прогрессивный сдвиг. При этом программа
должна и в ретроспективе рассматриваться как дискретно-прогрессивный
эмпирический сдвиг.
Рациональность использования отрицательной эвристики состоит в том, чтобы не допустить «опровержениям» переносить ложность на твердое ядро программы, до тех пор пока содержание защитного пояса вспомогательных гипотез продолжает увеличиваться. Однако Лакатос далек от догматизации
какой бы то ни было исследовательской программы. Поэтому он предус-матривает возможность, что при определенных условиях, в случае, если программа больше не может предсказывать новые факты, возможен отказ от «жесткого ядра», его разрушение. Теоретик обязан предвидеть опровержения. Это относится к сфере положительной эвристики, которая представляет собой своеобразную стратегию предвидения и «переваривания опровержений».
мир украсит улыбка
Сообщение отредактировал AnyaRadosti - Вторник, 27.07.2021, 06:36 |
| |
| |
