| Annarosaket | Дата: Суббота, 24.06.2017, 04:06 | Сообщение # 1 |
 Виконтесса
Группа: Амазонки
Сообщений: 18
Статус: Offline
| В этом месте задачей терапевта стало помочь жене выполнить свое решение о разводе так, чтобы для всех это прошло наименее болезненно. Можно было ожидать, что, когда терапевт изменил свое мнение и согласился с тем, что развод необходим, жена начнет сомневаться. В течение ряда лет она не могла покинуть своего мужа, даже когда он бил ее, поэтому вполне логично ожидать, что развод будет делом нелегким. Однако женщина подтвердила
свою решимость расстаться с мужем.
— Тогда вы должны были продумать, как организовать разъезд и последующий развод и что вы с детьми будете делать, верно?
— Да, — согласилась жена, — но меня очень волнует Генри. Он думает, что все уладится. Он почти уверен, что мы будем вместе.
— Ну, вы и будете, в каких-то делах.
— Нет, я имею в виду, понимаете, вместе как мужчина и женщина. Мне кажется, он мне все еще не верит, и это меня очень беспокоит.
— Что значит беспокоит?
— Я знаю, что он эмоционально нестабилен, и вот это, понимаете, эти угрозы
самоубийства и все прочее, я очень волнуюсь. Думаю, что он в состоянии нанести себе вред, он так расстроен.
— Так что же, по вашему мнению, вы можете сделать?
— Абсолютно не представляю, что могу сделать. Не знаю, что делать.
— Ну, вы могли бы остаться с ним.
— Как жена?
— Да.
— Нет, этого не могу.
— Хорошо, значит, этого вы делать не будете.
Подчеркнув возможность остаться с мужем и получив отказ, терапевт еще более утвердил ее в решении развестись. Он также упомянул, что это будет их вторая попытка разъехаться, но в этот раз она, судя по всему, решила довести дело до конца.
— Да, — сказала жена, — хотя мне это и тяжело.
— Понимаю. Но, если вы останетесь с ним из жалости, тогда для вас это будет
настоящим испытанием. Пожалуй, невозможно жить с ним в такой ситуации.
— Да.
— Если вы уйдете от него, что вы уже в каком-то смысле сделали, так как не
даете ему того, что он получал раньше, вы вырветесь из брака. А продолжать жить с ним, когда вы этого не хотите, плохо и для вас, и для него. Когда вы решили подавать на развод, вы именно официальный развод имели в виду?
— Да. Потому что просто разъехаться я уже пробовала.
— Хорошо.
Отметив, что она уже начала “уход”, и подчеркнув окончательность разрыва,
терапевт вдохновлял жену решительней двигаться к намеченной цели. При этом он напомнил ей о необходимости вытаскивать на свет Божий свои сомнения, чтобы разрешить их.
— Смешно то, — сказала она, — что, когда мы врозь (например, когда я у сестры с мужем), я думаю о Генри и мне хочется, чтобы он был рядом. Знаете, у меня в душе все так перепуталось. А потом я задумываюсь обо всем серьезно и понимаю, что должна это сделать.
— Потому что Генри не может быть тем мужчиной, какого вы хотели бы видеть рядом с собой.
— Правильно. Я была бы очень благодарна вам, если бы вы продолжали говорить с ним и помогать.
— Вы же знаете, я никуда не собираюсь деваться, — отозвался терапевт. — Я буду здесь с вами, с детьми и с Генри.
— Хорошо.
— А сейчас я попрошу вас об очень решительном, но очень нужном шаге. Хорошо?
— Ну-у.
— Вы должны пойти домой, собрать вещи, взять детей и уехать.
Воцарилась тишина, а затем жена сказала:
— Единственное место, куда я могу поехать, — это к маме с папой.
— Верно.
— Я думала, мы сможем жить вместе, пока это не кончится. Знаете, продать дом, а потом я бы могла уехать и жить с детьми там, где мне захочется.
— Да, но мне не кажется, что это удастся сделать.
— Верно. Я думаю, необходимость видеть его принесет мне скорее боль, чем
помощь, — она замолчала на несколько мгновений. — Мой сын, Декстер, не знаю, он меня последние месяцы очень обижает. Огрызается. Мне кажется, что он меня обвиняет в том, что происходит.
— Ну, — отозвался терапевт, — для него жизнь тоже изменится. Но давайте все делать по очереди. Вы начали говорить о том, как плохо это может отразиться на детях, и взгромоздили этот вопрос на вершину всего, что вам надо решить, и в результате вы опять почувствуете себя неспособной вырваться из западни. Итак, еще раз повторю: вам надо двигаться постепенно, шаг за шагом. Если с вами будет все в порядке, существует очень большая вероятность того, что и с детьми дела пойдут на лад, пусть даже они и не будут жить со своим отцом.
— Да.
— Итак, если вы соберете вещи и приедете с детьми к родителям, они вас примут?
— О, да.
— Хорошо. Теперь я хочу позвать Генри и поговорить с ним. Хотите, чтобы я
поговорил с ним первым?
— Ладно.
— Почему бы вам не подождать в соседней комнате, пока я поговорю с Генри, а потом я вас позову.
Терапевт, вмешивающийся по долгу службы в жизнь людей, должен нести ответственность за это вмешательство. Посоветовав жене покинуть дом, если уж она решила разводиться, терапевт берет на себя обязательство первым сообщить мужу о надвигающихся событиях. Он должен подставить грудь под шквал эмоций, которые вызовет эта весть у мужа. Проводив жену в соседнюю комнату, терапевт вызвал мужа, чтобы довести до его сведения, что жена не только решила уйти от него, но сделает это сегодня же. Муж вошел, сияя, все еще веря в благополучное разрешение своих проблем, чем сделал задачу для терапевта еще более тягостной.
— Я благодарен вам за то, что вы сегодня остались после пяти часов, — улыбаясь, сказал муж терапевту.
— Это моя работа, — ответил терапевт. Он помолчал и снова заговорил, медленно и тщательно подбирая слова. — Я волнуюсь по поводу вашей жены и вас, и ваших детей. В большей степени меня волнует ваша жена и то, что она чувствует.
— Конечно, — с готовностью кивнул муж.
— И еще те трудные решения, что ей предстоит принять. Вы также должны принять трудное решение сегодня. А завтра мы вместе все обсудим, — этими словами терапевт продемонстрировал, что их отношения продолжаются и они с мужем увидятся завтра. Наконец, терапевт сообщил:
— Ваша жена окончательно решила уехать.
— Из дома? — спросил муж.
— Да, — подтвердил терапевт.
— Я могу немножко походить? — пробормотал муж, вставая. — Я очень расстроен. Вы имеете в виду уехать из дома?
— Да, — сказал терапевт. Он откинулся в кресле, ведя себя все более буднично, в то время как муж все более и более возбуждался.
— До развода? — переспросил муж. — Вы имеете в виду, уехать из дома? Может быть, мне лучше сесть, — он сел и закрыл лицо руками.
— Она уже уезжала из дома, — напомнил терапевт.
— Да, но сейчас... я понял, сейчас это полностью моя вина. И это конец. Она
сказала, что собирается уехать из дома?
Конечно, терапевт в конце концов должен был открыть мужу, что именно он
посоветовал жене покинуть дом немедленно, однако, если бы он сделал это сейчас, муж мог бы рассердиться на терапевта, что означало не просто появление еще одной проблемы: если бы муж в гневе покинул кабинет, у терапевта проблем вообще не осталось. А вот муж оказался бы в полном одиночестве: он бы в одночасье потерял и жену, и поддержку в лице терапевта. Поэтому было необычайно важно, чтобы терапевт не прерывал отношения с мужем, при этом не кривя душой относительно совета, который он дал жене.
— Ваша жена подала на развод... — начал терапевт.
— Это я знаю, и это могло бы быть забыто за какие-нибудь три месяца, если я ... если бы я сказал ей, что собираюсь делать. И не только собираюсь, а твердо
намерен. Я уже принял ряд решений. Решения приняты. Если у меня будет поддержка
— я знаю, я их выполню. Но, послушайте, она сказала, что уйдет из дома еще до развода?
— Да, сказала, что так ей будет лучше.
— О, Боже, если она уедет, о, Боже, — Генри заметался по комнате.
— Разрешите мне закончить.
— Да говорите вы побыстрей!
— Побыстрей я это сказать не могу, — твердо возразил терапевт в то время, как муж выглядел все более потрясенным.
— Простите, я просто... — голос его дрогнул.
— Я должен сказать вам это, пока вы в состоянии здраво рассуждать.
— Хорошо, — отозвался муж.
— Вы должны выслушать, принять к сведению, но не считать, что наступил конец света. Потому что это произойдет, понимаете, сегодня. Хорошо? Не завтра, не в какой-то другой день.
— Я могу встать? — спросил муж, поднимаясь.
— Встаньте, походите.
— Если она видит ситуацию как сегодняшнюю, — сказал муж, меряя шагами комнату, — то ситуация действительно плоха.
— Я рад, что вы это сказали.
— Последние две недели стало немного лучше, но если она даст мне время
доказать...
— Уже лучше, вы говорите более разумно.
— Доказать ей, и тогда она переменит решение, — муж говорил как на собрании директоров, подчеркивая голосом важные места. — Но она должна остаться со мной. Я сделаю это для нее. Я уже решил.
— Это хорошо. Это хорошая позиция.
— Правильно. Позитивная позиция.
— И это утверждение — позитивное.
— Но она мне нужна, чтобы помочь.
— Но ей требуется создать дистанцию между вами.
— Она хочет уехать к матери?
— Ну, ей надо самой вам рассказать о том, как все будет. Вы можете все обсудить вдвоем.
— Знаете, я сам не проживу — денег нет, — вздохнул муж. — По правде говоря, сегодня электричество выключили. А потом работа — похоже, на этой неделе денег на зарплату не будет. Я имею в виду — это самое главное — это худшее, что может случиться с мужчиной. Когда ее нет рядом, я просто не в форме. Мне надо, понимаете, пойти выпить с кем-нибудь, просто быть с людьми или как там, — он продолжал задумчиво расхаживать по комнате. — Думаю, тут она ошибается. Мы должны решить эту проблему вместе, вместе выкарабкиваться.
— Согласен, что мы должны решать эту проблему вместе. — Терапевт встал и начал расхаживать вместе с клиентом.
— Правильно. Чувствую, как будто я застрял в лифте. На двадцать четвертом этаже, а остальные вышли. Как будто у меня фобия, боюсь до смерти.
— Знаете, вы говорите так, как будто меня здесь нет. Я с вами, — сказал
терапевт, пристально смотря на него.
— Да, я вам благодарен за все.
— Но послушайте, ваша жена решила так поступить, потому что ей так будет лучше.
— В нашем доме я буду от нее на той дистанции, которую она хочет.
— Но она так не хочет. Если это произойдет, это не значит, что она исчезнет
навсегда, вовсе нет. Это просто значит, что в настоящий момент она поступает
так.
— Не знаю, как мне удастся выжить, но это мои проблемы.
— Ну, мы завтра утром встретимся здесь, что бы ни случилось.
— Она уже уехала?
— Нет, я ее сейчас приведу. А потом мы сможем сесть и спокойно поговорить.
— Ладно, это худшее, что со мной могло сейчас произойти. У меня не осталось
никаких вариантов.
— Нет, остались, мы завтра встретимся и обсудим варианты.
— Она сказала, когда собирается это сделать?
— Я предложил ей уехать как можно быстрее, раз уж она себя так чувствует, —
помолчав, ответил терапевт.
— Хорошо, но мне нужна хоть какая-то поддержка.
— Этим мы с вами и займемся.
— А что в остальные двадцать четыре часа — двадцать три? Когда вокруг реальный мир, понимаете, — сняв очки, Генри начал всхлипывать, вытирая глаза ладонью. — Я как ребенок, простите меня, ладно?
— Любому было бы трудно.
— Знаю. Но другие как-то улаживают свои дела.
— Я говорю не о других, я говорю о вас. Для вас наступил тяжелый период.
Терапевт начал буквально загонять мужчину в угол комнаты. Тот метался, а
терапевт ненароком становился на его пути так, что мужчина постепенно оказался в углу. В течение нескольких минут он казался слегка сошедшим с ума, а затем ограничение свободы движений позволило ему собраться.
— Я думаю, если ей требуется больше пространства, — заговорил муж, — я могу дать ей это в нашем доме. Просто, когда она дома...
— Это то, что вы хотите, Генри, но сейчас вам вряд ли удастся заставить жизнь
идти по-вашему. Но, как вы говорили, у вас есть план, что надо делать.
— Да, но у меня нет вариантов, вы же видите. Сейчас у меня просто нет
вариантов. Это просто катастрофа, по всем направлениям. С этим я еще не
сталкивался, — пока он это говорил, он был физически загнан в угол. Растерянный вид сменился задумчивостью и более человеческим выражением лица.
— Что вы имеете в виду?
— То, как все будет без нее, понимаете. Если я потеряю и работу, и ее. Я знаю,
что сейчас я не в том состоянии, чтобы найти работу. И тогда я ничто.
— У вас есть я, Генри, — сказал терапевт, жестом предложив сесть. — Я помогу вам выкарабкаться.
— Но я живу двадцать четыре часа в сутки, — сказал муж. Его поведение
изменилось, и он уже казался вполне нормальным. — Я ценю, что вы — кстати, вы мне чисто по-человечески нравитесь, жена знает. Но как я уже сказал, в данный момент, если это произойдет, это выше моих сил...
— Я схожу за вашей женой, — предложил терапевт и вышел из комнаты.
Вернувшись через несколько минут, терапевт и жена сели. Терапевт обратился к жене:
— Я рассказал Генри о том, что вы чувствуете, и о решении, которое вы приняли, чтобы создать между вами некоторую дистанцию. Я не знаю, сколько это продлится или как пойдут дела. Это зависит от множества вещей.
— Я не знаю... не знаю как, — и муж заплакал, с упреком глядя на жену. Жена
тоже начала плакать.
— Прости меня, — снова заговорил муж. — Ты знаешь, то, что происходит, я не нахожу ответа...
— Вы не находите ответа на что? — спросил терапевт после краткой паузы.
— Я могу обойтись без секса с ней. Могу предоставить тебе больше места в доме. Только останься. Пусть в доме будет кто-то, к кому я могу возвращаться по вечерам, — и он снова заплакал.
— Вы можете сказать Генри, где вы будете? — обратился терапевт к жене.
— Да, у отца.
— Мне не надо твоей жалости, мне твоя любовь нужна, — воскликнул муж. — Я в безвыходном положении.
— Хорошо, — заметил терапевт. — Один выход у вас есть.
— Какой это?
— Вы можете понять, что между вами просто существует расстояние, ваша жена уехала на какое-то время в другое место. Понять, что вы знаете, где найти ее.
— Это уход от проблемы. Мне это ничего не дает. Все, это конец всему.
— Генри, — сказала жена, — я думала, что мы сможем жить вместе, пока развод не закончится, но так не получается.
— Почему не получается?
— Потому что это как... как с матерью, которая должна отпустить своих детей.
Быть с тобой мне все тяжелее и тяжелее. Как сегодня утром, это просто
болезненно. Ты подошел, обнял меня, и я чувствую, что сама тебя обнимаю. Я к тебе неравнодушна. Но когда ты уехал, я поняла, что это неправильно. Вся
ситуация неправильная. Мне хочется быть любимой, и все, что ты сейчас
делаешь... целуешь меня, обнимаешь, — она вздохнула.
— Я думаю, ты хочешь мне сказать, что не только решилась на развод, но и
проведешь его, живя у родителей. Продашь дом, отдашь мою долю или что там, мне совершенно все равно. То есть начнешь новую жизнь, как только захлопнешь за собой дверь. Но при этом пытаешься создать у меня пустые надежды, просто чтобы я не умер, раздавленный.
— Знаете, а это вы ей зря приписываете, — вступил терапевт.
— Мне так не кажется.
— Однако именно это вы и делаете. А теперь давайте, Генри, расставим по порядку то, что вы наговорили, — терапевт повернулся к жене. — Итак, вы намерены отправиться к маме и оставаться там до конца развода? — она кивнула, и терапевт продолжал: — Хорошо. Вы намерены повесить на дом объявление о продаже, продать его и отдать Генри его долю, о которой он не желает и слышать? Я правильно изложил? — дождавшись кивка, он продолжил: — В ваши намерения входит лишить его всех надежд? Кстати, я не знаю, что он под этим подразумевает.
— Надежд на примирение, — сказал муж. — Надежду на то, что развод затухнет еще до окончательного решения.
— Существует ли вероятность примирения до окончания бракоразводного процесса при условии, что он изменится?
— Я не верю, что он может действительно измениться, — ответила жена.
— То есть вы говорите, что он должен продемонстрировать вам свои изменения в течение некоторого периода времени.
— Именно так. Причем длительного.
— Хорошо, а как продемонстрировать? — спросил муж. — Другими словами, ты говоришь о длительном периоде времени уже после развода, продажи дома, всего остального.
— Да, возможно. Да.
— Хорошо, а до развода? Если ты уедешь к матери, чего ты от меня ждешь?
— У тебя есть над чем подумать: Декстер и Анабель.
— Забудь об этом, — заявил муж. — Я — пас, забудь об этом, я не смогу с ними видеться после развода, вот так я чувствую.
— Ладно, можете чувствовать, что хотите, — возразил терапевт, — но у вас все
еще есть Декстер и Анабель.
— Этого не достаточно.
— Подождите, — напомнил терапевт. — Два дня назад вы изъявили готовность
проводить время с детьми и всячески выказывали желание быть им отцом, что,
собственно, и было частью требований вашей жены.
— Это отдельная проблема, — возразил муж. — Я так себя и видел, и делал это, но мне сейчас и подумать об этом трудно. Когда тебя нет в доме, а я приезжаю и забираю их, нет, после твоего ухода мне это просто не по силам.
— Значит, ты говоришь, — гневно спросила жена, — что после моего ухода для тебя все кончено. Они тебе до лампочки.
— Я не играю на твоих чувствах, — сказал муж. — Я знаю, как только ты уйдешь, ты будешь оформлять развод. Дом уйдет, дети, после этого мне все до лампочки. Все. После тебя — пустота. Это конец. Все, точка, — он обернулся к терапевту. — Я собирался просить у вас профессионального совета, или транквилизаторов, или что там. Я бы попробовал, но с ней. Я буду это делать, но с ней. Завтра брошу пить, хорошо, но мне нужна причина. Я имею в виду, что мне нужно хоть что-то. Хоть какое-то облегчение.
— Хорошо, сейчас ваша жена сказала, что это не только ваша проблема. Вы должны привыкнуть ко многому, но и ей придется привыкнуть ко многому. У вас есть сын, симпатичный мальчишка, у вас есть дочь, очень активная, чувствительная девочка.
Вы им будете очень нужны, — так как муж попытался перебить, терапевт остановил его: — Позвольте мне закончить. Вы собирались у меня просить профессионального совета, а сейчас пытаетесь посоветовать мне. Ваша жена тоже считает, что вы очень значимый человек и абсолютно необходимы детям. Я предлагаю вам не пить, не принимать таблеток, и пусть ваша жена делает то, что собралась: пакует вещи, берет детей и отправляется к родителям. А завтра вечером сходите куда-нибудь вместе поужинать.
— Зачем? — удивилась жена.
— Потому что мне кажется, ему это требуется, а может быть, и вам тоже.
— Я думаю, что ты со мной нечестно поступаешь, — заговорил с еле сдерживаемой злостью муж. — Я прошу два вонючих месяца, даже один. И ты можешь послать к черту секс. Я прошу ради детей, не ради нас с тобой. Просто дай мне возможность начать прямо сейчас. Никакого пьянства, никаких наркотиков, ничего. Просто знать, что ты рядом, и я все смогу. Даю слово. Ты мне — два месяца, а я клянусь — ни капли больше. И к черту лекарства и наркотики. Будь моей женой еще два месяца, и, думаю, ты для всех сделаешь лучше. Наш брак разрушен, дети уходят, дом уходит, карьера кончена, кто знает. Все кончено, даю гарантию. Все. Один месяц — и ты увидишь, что под таким нажимом и напряжением во мне проявится все лучшее и худшее. Я думаю, это твой долг перед собой, перед детьми и передо мной. Перед твоей семьей. Перед Богом, в конце концов!
Наступило молчание, и терапевт сказал жене:
— Мне кажется, на вас давят.
— Потому что у меня нет выбора.
— Выбор есть — заботиться о своих детях, пытаться вернуть жену, изменив свое поведение, и продолжать приходить сюда, чтобы я мог помочь вам. У вас есть выбор.
— Нет, я не могу, — ответил муж.
— Я хочу именно этого, Генри, — сказала жена.
— Я не могу.
— Почему? — воскликнула она. — Неужели дети не значат для тебя ничего?
— Значат.
— Ты же не можешь прекратить любить их только потому, что я не рядом.
— Прежде всего, какое-то время у меня на них не будет денег. Хорошую работу я не найду. Я знаю, что буду пить каждый день в поисках облегчения, или наркотики принимать, или что там смогу достать. Превращусь в развалину. Сейчас я играю на твоих чувствах, знаю, но ты мне задала вопрос, а я ответил.
Интервью продолжалось и закончилось тем, что жена отправилась домой собирать вещи, а муж остался. Проблема, стоящая перед терапевтом, была яснее ясного. Что делать с человеком, который грозится покончить с собой, которого только что бросила жена, который скоро может потерять работу и которому нужно возвращаться в пустой дом, где отключено электричество? У него не было ни друзей, ни родственников, к которым он мог бы обратиться за поддержкой и утешением. Терапевт мог бы поступить как профессионал: дать номер своего домашнего телефона и сказать, что ему можно звонить в любое время суток, или предложить самому позвонить вечерком. Однако этого было слишком мало для человека в столь бедственном положении. Можно было попытаться положить его в больницу с диагнозом “риск суицида”, но это, пожалуй, только усугубило бы его проблемы. И терапевт поступил иначе. Он отправился со своим клиентом выпить. На следующее утро во время интервью терапевт сказал жене:
— Прошлым вечером мы с ним были в баре.
— Да, слышала, — ответила жена.
— Мы о многом говорили вчера, — сказал терапевт. — Верно?
— Да, — отозвался муж. — Без особого толку, но обсудили многое.
— Генри — очень интересный человек. Мы о многом говорили. И я чувствовал себя с ним очень комфортно, — добавил терапевт, частично намекая на необычную ситуацию, когда выпивают вместе белый и черный.
— Да, мы хорошо провели время, — согласился муж, выглядевший на удивление спокойный по сравнению с безумием вчерашнего дня.
Супруги обсудили вопросы, связанные с разводом. Напряжение терапевтической встречи, что, собственно, и являлось в данном случае тяжелым испытанием, прошло. Терапевт продолжал время от времени встречаться с семьей еще в течение нескольких месяцев. Мальчик выправился, с девочкой было все в порядке, а муж с женой пережили и разъезд, и развод. Через год после развода муж снова женился. Жена замуж не вышла
http://2412345.ru/
Сообщение отредактировал Annarosaket - Суббота, 24.06.2017, 04:36 |
| |
| |
