| miskatkapriz | Дата: Вторник, 11.10.2016, 15:29 | Сообщение # 1 |
 Графиня
Группа: Амазонки
Сообщений: 31
Статус: Offline
| Пролог. "Генезис".
Ослепительный неон заливал родильную комнату, дежурные софиты не справлялись с надвигающейся радостью, а женщина, широко распахнувшая ноги в обтекающем белом плюше гинекологического кресла, продолжала стонать.
Молодой акушер-практикант уже пятнадцать минут безрезультатно возился с электронными эроген-стимуляторами. По бело-серебристой коже предплечий женщины, заломившей за голову руки, струился греюще-ласковый свет лампы Скрижевского (лампы нежности). Во впадинах ключиц и подмышек он концентрировался в направленные пучки, вызывая ощущение истягивающей эйфории во всём теле, а до бёдер простирался лишь слабыми волнами охватывающей щекотной прохлады. Грудь и лицо женщины постоянно подвергались ультразвуковому тепломассажу, вызывая лёгкий румянец смущения на щёчках и ушках изредка улыбающегося утомлённо лица и заставляя изо всех сил тянуться вверх розово-алые маленькие сосочки груди. Ноги женщины чуть заметно дрожали в непрерывном усилии над низкоамплитудным тренажёром, совершая небольшие сжимания и разжимания в коленках. Округлый мячик животика в центральном энергопотоке согревающего неона напрягался и осторожно тужился. Новый человек был разбужен, накормлен, подготовлен и приглашён. Но выходить вовсе не торопился...
Акушер успокаивающе целовал лежащую женщину в пупок и сам заметно нервничал. Наконец, он не выдержал и снял с пульсирующей кнопочки клитора влажную присоску-датчик ультразвукового стимулятора. Электронного дразнителя заменил язык самого акушера, и женщина задышала более учащённо. Видя, что эффект оказывается, акушер убрал и эроген-расширители, заменив их собственными пальцами. Интенсивно разглаживая тёплые нежные губки и окручиваясь кончиком языка вокруг клитора, молодой акушер принялся за проведение усиленной эроген-терапии. Женщина протяжно застонала на его языке и пальцах, животик дрогнул и замер, будто заинтересовавшись её реакциями, а акушер нажал правой ступнёй педаль аварийного вызова...
"Сами не справимся... Экстра-чайлд... бригаду сан-секс или мужа...", бормотал он в сторону материализовавшейся с чуть испуганным лицом медсестры Ильлечки, спешно восстанавливая дежурный электронный баланс на половых органах женщины замирающей в покачивающей её неге.
- Сан-секс в ауте все! С Новым Годом, если не помнит кто! - из-за плеча Ильлечки возникла рослая фигура другого акушера снимавшего белые стериновые перчатки. - Соберём, конечно, по островам, но ребятам бы отдохнуть хоть один день из трёхсот шестидесяти пяти... Ильлечка, дуй за мужем!
- Есть! - Ильлечка уже растворялась в воздухе, и рука медбрата нацелившаяся было хлопнуть её по попке, беспрепятственно скользнула в воздухе.
Через несколько минут спешно телепортировавшийся муж женщины шёл быстрым размеренным шагом по коридору родильного отделения, в сопровождении еле поспевающей за ним Ильлечки. Это был насквозь прожжённый космический волк. Второй пилот дежурного бота "Канаверал" нёс на себе, казалось, все следы случавшихся с его судном космоперверсий. Плотно стягивающий торс костюм офицера флота был унизан золотыми спайками швов стабилизации, а нижняя его часть вообще была превращена из форменных брюк в самые короткие шорты. Причём превращена была, видимо, посредством самого варварского отрывания: клочья серебряных нитей струились по крепким, загорелым, черноволосым ногам пилота. Один из лацканов кителя был надорван тремя сиреневыми полосками за отличие.
"Лапонька, что? Ты звала?", были первые слова мужчины обращённые к лежавшей в родильном покое женщине. Та широко распахнула глаза при виде его, затем столь же широко распахнула рот и попыталась раскрыть ещё шире и так растянутые до предела ноги. Слова она вымолвить так и не смогла. Соски её запунцовели так, что алым цветом озарилась вся околососковая область на покатых холмиках грудей. Молодой акушер уже перед лицом мужчины торопливо смахивал электронику с внешних и внутренних преддверий влагалища. Женщина застонала почти до плача, когда губы пилота легли на её воспламеняющуюся ему навстречу алую распростёртую розу. Через несколько мгновений из глаз женщины брызнули целыми потоками бурные слёзы, а сама она громко, искромётно и весело рассмеялась. Неудержимый смех неистового оргазма охватил всё её тело и затряс его в диких безумных конвульсиях. Волны страсти катились по всему телу смеющейся до постанывания женщины, а муж её осторожно и сильно раздвигал большие половые губы влагалища в стороны, всё сильней и сильней, натягивая их на ощетинившуюся тёмным пушком макушку выходящего в свет ребёнка...
Это чудо тыкалось под грудь мамы-женщины с озабоченным видом и понимать ничего не хотело. Женщина уже лежала навзничь на боку в кресле белого плюша, обращённого из кресла в кушетку, и мягко касалась губами тёмного пушка волосиков над лобиком нового существа. Датчики окутывали крохотное тельце со всех сторон, и родильный компьютер тихонько жужжал, ворочая дисками и выдавая уже результаты первичного анализ-обследования. "Основные физико-параметрические комплексы - в норме... Более подробно по адресу слежения - ...", в воздухе над дисплеем поплыли мерцающие строки отчёта, "Пол - М... Раса - homo sapiens...Имя, согласно внутреннему запросу на самоопределение - Мальчиш-Кибальчиш...". Мужчина-пилот несколько недоумённо смотрел на кувыркающееся под белой грудкой его улыбающейся жены маленькое приключение.
- Доктор, это баг вашего компьютера или ошибка моего визатора? - мужчина обернулся к улыбающемуся акушеру. - Какой же это "Пол-эМ", когда у этого пола основное устройство, как у моей нежно любимой!
- Нет, - молодой акушер улыбнулся ещё шире, - наши компьютеры замкнуты в сеть тройного контроля, и вероятность багов на них практически нулевая. Да и визаторы космофлота редко шалят. А ваш экстра-чайлд ещё в животике у мамы обещал выкинуть что-нибудь подобное! Случай, конечно, неординарный. Но вовсе не уникальный. Ребёнок считает, что у него пол именно "М", то есть мужской, а не какой-то иной, и переубедить его в этом будет, поверьте мне и нашим психоаналитикам, совсем непросто! Каким бы не было его, как вы сказали, основное устройство...
Пилот смотрел на свою дочу, с порога рождения обрадовавшую его известием о том, что она считает себя мальчиком, и думал, как же теперь и в каких формах им, маме с папой, любить своё неожиданно-отчаянное сокровище...
Глава первая. "Детский сад".
Детский сад Мальчиша располагался на тридцать седьмом этаже учебно-образовательного центра и по вечерам сквозь его большие, почти до самого пола, окна были хорошо видны огни ночного пейзажа раскинувшегося до самого горизонта города.
- Звездайя - наша страна. Она представляет собой один очень большой город - мегаполис. До самых далёких горных цепей простираются большие и красивые дома нашего города, расположенного прямо под звёздным небом! - больше всего на свете Мальчиш любила тогда воспитательницу Лику, нянечку Анечку и ночную сторожа бабу Машу; воспитательница Лика, выстроив мордочки оставшихся на ночь воспитанников в большое окно, описывала им красоту родной страны-города. - Смотрите, какими красивыми бывают дома поздними зимними вечерами. На окошках лежат полоски кажущегося тёплым на вид снега, и из каждого окошка на него льётся свой особенный свет...
Мальчиш любила слушать Лику в любое время дня и ночи. И когда она на утренней гимнастике объясняла, как нужно правильно оттопыривать попу и крутить обруч; И когда на занятиях она показывала, как нарисовать собаку под деревом, а не на дереве; И когда они всей группой телепортировались в парк для сбора листьев или рассматривания белок, и Лика водила их по дорожкам, рассказывая уже совершенно чудесные истории.
И ещё Мальчиш любила оставаться в садике на ночь...
Нянечка Анечка разложила малышню по развернувшимся розовыми складками бутонам ночных кроваток и перевела вечернее освещение в режим спокойного дежурного света. Этой ночью рядом с тихо жужжащей кроватью Мальчиша оказались такие же кроватки Грея и Натки. "Грей, ты что - спишь уже?", Мальчиш просунула руку в розовый пух по соседству и наткнулась на острое пацанячье плечо, "Давай письки показывать!". "Ага!", с готовностью согласился Грей, которому такое счастье перепадало не каждый день, "Только ты первая!". "Ладно... трусишка!", Мальчиш считала не достойным поведение Грея и в другой раз бы просто отвернулась к нему попой и заснула, но сегодня что-то сильно тревожило и хотелось совершенно непонятно чего, "Смотри!".
Мальчиш разворошила розовый пух одеяла и стянула свои детские трусики. Смотреть было ещё почти не на что, и Грей долго и напряжённо вглядывался в пухлые очертания маленькой стрелочки, указывавшей куда-то на голые коленки Мальчиша.
"Давай уже ты! Твоя очередь!", Мальчиш щёлкнула резинкой трусиков по животу. Грей засопел, выбираясь из-под одеяла и справляясь с трусами и, наконец, высвободил свою письку пред ясные от волнения очи Мальчиша. Маленький вставший писюн надуто закачался под животом Грея, и Мальчиш во все глаза пыталась его рассматривать. Грей, правда, скоро вернул резинку трусов на место. "Хочешь ещё у меня посмотреть?", Мальчиш выбралась из одеяла совсем и села на кроватке. "Угу...", Грей напряжённо сопел. Мальчиш стянула трусики и положила их под подушку, а сама сильно раздвинула коленки. Грей приполз и, не вылазя из одеяла, стал внимательно рассматривать розовую письку Мальчиша. То ли ему плохо было видно, то ли неудобно сидеть, но он всё время пододвигался и пододвигался ближе к Мальчишу. Так долго Мальчиш ещё никому свою письку не показывала, но она терпеливо сидела, не обращая внимания на ломоту в затекающих бёдрах.
"Мальчиш, а можно потрогать?", Грей смешно спросил почти в письку губами, как будто шептался не с Мальчишом, а с её розовой щелкой. "Ага...", Мальчиш и сама была не прочь потрогать себя за письку, она осторожно ткнула указательным пальцем в верх своей щелочки. Грей так же осторожно потрогал Мальчиша за губку, и они несколько минут по очереди трогали немножко мокрую и тёплую письку. Лицо Грея было уже так близко от неё, что Мальчиш не удержалась и шепнула, улыбаясь: "Лизни!". Грей испуганно поднял глаза: "Ты что! Я боюсь!". "Ну, ладно, иди тогда спать, трусишка!",
Мальчиш схлопнула ножки и стала укладывать Грея спать: теперь она чувствовала себя скорей его заботливой мамой, чем расшалившейся не в меру приятельницей по игре. Подсунув отвернувшемуся Грею под спину одеялко, Мальчиш сама отвернулась в другую сторону и потащила одеялко с Натки: "Натка, ты спишь?".
"Не-а", Натка повернулась к Мальчишу, улыбаясь смуглой чернобровой мордашкой - они дружили с ней уже целый год. "Давай письки показывать?", в глазах Мальчиша искрился играющий огонёк. "Чего их показывать?", не поняла Натка, "У нас же с тобой одинаковые!". "Ну и что!", Мальчиш села на кровати и заглянула к себе между ног, "Мне плохо видно у меня! И тебе тоже! Вот попробуй...". Натка тоже села в постели и посмотрела себе в трусики. "А попу мне у себя вообще не видно...", Мальчиш старательно наклонялась вперёд, демонстрируя всё неудобство рассматривания у себя самого интересного. "Ну, ладно...", Натка потянула трусики с ног, "Давай...".
"Я к тебе, Натка...", Мальчиш забралась на кроватку подружки и оказалась на ней "валетом-наоборот" - вверх ногами. "Чур, я сверху лежу!". "Нет я!". С полминуты они весело побарахтались, пока Мальчиш не схитрила: "Нянечка-Анечка!". Обе мгновенно притихли, но никого, конечно, не было, зато Мальчиш, раздвинув Натке коленки, вовсю уже любовалась на небольшую смуглую щелочку с крошечными ало-розовыми губками посредине. Натке пришлось любоваться на снежно-белую щелку Мальчиша снизу, но зато ей лучше было видно розовое колечко попы, за которое она Мальчиша и потрогала пальчиком. "Не щекотись, а то я расхихикаюсь!", зашептала Мальчиш, утыкаясь губами в Наткину коленку. Мальчиш со всех сторон рассматривала алеющую щелку Натки и изо всех сил убеждала себя выполнить данное себе честное слово.
На днях маленькая Гайечка рассказала ей, что один раз лизала писю у мамы и ей очень понравилось; и Мальчиш пообещала себе, что при первом же удобном случае потрогает какую-нибудь девочку за щелку язычком.
Но уже спящий теперь Грейка был прав - всё-таки было немного страшно. Натка тихонько хихикала позади Мальчиша, рассматривая её нежные складочки и теребя двумя пальчиками за мягкие губки. Мальчиш немного зажмурилась и приложила кончик сильно выставленного вперёд языка к алой щелке...
Хихиканье позади смолкло, по кончику языка пробежал будто лёгкий кисловатый разряд электротока, и Мальчиш отлепила язычок, спешно пряча его за губами. "Ой, Мальчиш, почеши мне ещё один разик так пальчиком!", прошептала Натка, полувысунув голову из-за ножек стоящей на четвереньках Мальчиша. "Дура, Натка!", Мальчиш обернулась с почти правдишней укоризной в голосе, "Я же не пальчиком!". "А чем?". "Языком...". Позади повисло глухое молчание.
"Ой, дура, Мальчиш!", очнулась, наконец, Натка и зашептала возбуждённым шёпотом, "Я же завтра расскажу всем, что ты в письку меня лизнула!". Мальчиш ненадолго задумалась и обернулась к Натке под животом. "Нет, Натка, это будет совсем не по-дружески!", точно сказала Мальчиш, "Давай лучше ты не скажешь никому, и у меня будет самый лучший на свете друг!". "Ну... хорошо...", неуверенно произнесла Натка, "А ты мне тогда ещё раз потрогаешь так?". "Ага...", Мальчиш повернулась к Наткиной письке и высунула язык. В полной тишине, нарушаемой лишь мирным жужжанием детских кроваток, Мальчиш несколько раз коснулась сложенным в лопатку кончиком язычка почему-то дрожащей письки Натки. Натка тихо довольно сопела, позабыв даже рассматривать Мальчиша.
"Мальчиш!", донёсся её совсем тихий шёпот. "А?", Мальчиш уже смело провела ребром язычка по горяченьким крошечным губкам внутри письки. "Я тоже... хочу... чтобы у меня был самый лучший на свете друг!". "Хорошо", поняла и согласилась Мальчиш, "тогда ты тоже меня лизни в письку, а я никому-никому не скажу!". Натка долго возилась позади Мальчиша, трогая её за губки пальчиками и не решаясь приблизить лицо. Наконец, Мальчиш почувствовала что-то маленькое, немного щекотное и очень горячее у себя на письке. Она замерла со своим язычком на письке Натки и невольно прижалась лицом к ней. Губы Мальчиша коснулись губок Наткиной щелки, превращая первое полизывание в первый любовный поцелуй...
Натки хватило с первой попытки всего на несколько раз-лизаний, но и этого для обоих было более чем достаточно. Довольные и возбуждённые до дрожи в животиках они пообнимались ещё немножко, и Мальчиш отправилась в свою кроватку. "Мальчиш, а завтра тоже вместе постелимся, да?", Натка обернулась к уже засыпающей в розовых пушинках Мальчишу. "Ага...", Мальчиш блаженно зажмурилась и, не открывая глаз, улыбнулась в ответ.
А ночью захотелось пописять. Убаюкивающий дежурный свет уже почти вовсе отсутствовал, и Мальчиш, нашаривая тапочки в темноте у кровать-раскладушки, напрочь позабыла о так и валявшихся под подушкою трусиках. Нянечка Анечка спала на самой крайней кровати, чуть приоткрыв свои пухлые губки, а веснушки на её лице светились, казалось, даже в ночной полутьме.
- Я писять хочу! - Мальчиш мягко потолкала нянечку Анечку в сисю.
- Маленькое... голое... привидение... - нянечка смотрела не желающими просыпаться глазами на Мальчиша и улыбалась спросонья. - Ну, пойдём... Тапочки обула?
В туалетной комнате свет ярко горел всю ночь. Нянечка Анечка задрала ночнушку и удобно устроилась на выдвинувшемся сиденье даэль-фарфорового стульчака. Мальчиш забыла за чем пришла и стояла перед нянечкой, во все глаза с интересом наблюдая за её широко раздвинутыми ногами. Тугая жёлто-золотистая струйка сильно ударила в стенки прибора из влажных розовых недр.
- Ох ты, какая она у тебя!.. Большая... и рыжая... вся смешная, как ты! - Мальчиш восхищённо созерцала писяющее разверстое естество нянечки.
- Мальчиш! - спохватилась полусонная нянечка Анечка, обнаружив прямо перед собой этот живой интерес. - Ты писять собиралась или рассматривать?
- Писять! - уверенно вспомнила Мальчиш. - Но я перехотела, нянечка Анечка! У тебя... такая писька красивая!..
Незамысловатая лесть тронула нежное сердце юной нянечки, и она ещё чуть шире раздвинула ножки, взглянув под себя: "Да?". Теперь они вместе смотрели, как последние капельки срываются проворными струйками с ало-розовых губ.
- Всё, бесстыжая девочка, кыш! - нянечка Анечка схлопнула вместе ножки и потянулась за влажной салфеткой, вжимая на стене кнопочки настройки биде.
- Ну, нянечка-Анечка, ну пожалуйста... - Мальчиш учащённо задышала, почувствовав, что всё самое хорошее в её жизни как-то слишком быстро закончилось. - Я не девочка! Я мальчик! Просто у меня писька девчачья... А Лика мне по секрету от всех сказала, что когда я вырасту, у меня будет писька какая я захочу! Ну, пожалуйста!!! А косички это я для бабы Маши вырастила, я ей так нравлюсь совсем! Ну, нянечка-Анечка... Ну, пожалуйста-препожалуйста!!!
- Да что, моя маленькая? Что - "пожалуйста"? - нянечка Анечка смеялась, сполоснувшись в биде и промакивая влагалище салфеткой.
- Пожалуйста, дай мне потрогать за писю!.. - определилась в желаниях Мальчиш.
"Ой, а писять ты когда уже будешь?", нянечка Анечка немного раздвинула ножки, и ладошка Мальчиша тут же скользнула ей под животик. "Потом...", Мальчишу на самом деле совершенно расхотелось писять, когда в пальчиках её оказались большие мягкие лепестки нянечкиного влагалища. Трогать их оказалось настолько приятно, что у Мальчиша даже кожа на плечиках покрылась "гуськой" от волнения.
- Анечка, а у тебя на пизде тоже есть конопушки, как везде? - нечаянно обронила Мальчиш лишь недавно выведанное ею в электронном справочнике забытых лексикологий название письки. - Дай посмотреть!
Нянечка Анечка откинулась в креслице стульчака и пошире раздвинула ножки.
- Ух ты! Точно... - Мальчиш с восторгом перебирала лёгкий пушок вьющихся рыжих волосиков. - А это что ещё за писюн у тебя торчит?
Мальчиш даже засмеялась, увидев, как весело блестит вылезшая вдруг алая головка клитора.
- Мальчиш, не хихикай! - нянечка Анечка обиженно сложила надутые губки. - Это клубничка такая. Она у всех девочек есть и называется "клитор"!
- Ты из него писяла, да? - Мальчиш положила на вздувшийся клитор руку и почувствовала, что ладошка будто в самом деле сжимает большую горячую клубничку.
"Нет, ты глупенькая!..", нянечка совсем уже до предела раздвинула коленки и говорила словно из тумана, "Писяла я писькой... Ой...". Мальчиш удивлённо с интересом смотрела нянечке Анечке на лицо, не отпуская заполнивший всю ладошку влажный бугорок: "Ты что, нянечка-Анечка? Тебе хорошо, да?". "Д..да...", нянечка Анечка закинула одну руку за голову, а другой прикрыла глаза. Мальчиш сжимала и чуть разжимала ладошку с готовой, казалось, вот-вот брызнуть в руке жаркой клубничкой. И она всё-таки брызнула... Правда, не сама клубничка, а чуть пониже. Нянечка Анечка приоткрыла свой пухленький алый ротик, несколько раз тревожно вздохнула, выгнулась в спинке и чуть приподняла попку. А из-под ладошки Мальчиша звонко прыснули две прозрачно-белые струйки в биде. "Спасибо, моя хорошая!", нянечка Анечка ласково улыбалась и гладила ничего не понявшую Мальчиша по голове.
- За что? Ты что снова уписялась, да? - в голосе Мальчиша звучало полное недоумение: ведь это она, вообще-то, собиралась писять, а не нянечка!
- Глупышка... я кончила... Ну это, когда очень-очень хорошо... Вырастешь - узнаешь... - нянечка Анечка медленно возвращалась в себя.
- И всё-таки он у тебя очень большой, этот клитор-клубничка! - Мальчиш держала себя за половые губки, пытаясь найти подобие Анечкиной "клубнички" у себя. - У меня, вон, нет ничегошеньки! И у Натки тоже, только это страшный секрет, не проболтайся никому, что я у неё видела! Почему у тебя такая большая клубничка?
- Ой, не знаю!.. Выросла потому что, наверное! - нянечка Анечка слегка видимо смутилась уже от расспросов Мальчиша. - У Лики ещё немножко больше! Попросишь, пусть она тебе покажет и расскажет почему, что и как!
Нянечка Анечка тихонько хихикнула, усаживая, наконец, Мальчиша на стульчак вместо себя пописять. Мальчиш замерла, прижавшись к мягкой груди под нянечкиной рубашкой, и слушала, как журчит струйка под животиком и как бьётся сердце в Анечкиной грудке...
Утром, проснувшись, Мальчиш долго разглядывала извлечённые из-под подушки трусики, соображая - одеть их или обойтись шортиками.
- Мальчиш, лапочка, завтракать! - услышала она нотки смеха голоса нянечки Анечки и только тут обратила внимание на то, что кровать её давно осталась в неприкаянном одиночестве, а на неё вовсю уставились улыбающиеся мордочки всей группы уже приступающей к утреннему питанию.
"Ой, ё! Блин, опять проспала!", Мальчиш быстро запрыгнула в трусики, натянула одежду, сладко потянулась в большое окно навстречу лучам солнца просыпающегося города, и под жужжание складывающейся в бутон тумбочки кровати направилась к столикам, стараясь непринуждённостью походки заставить забыть нянечку Анечку об умывальниках, пастах, щётках и прочей утренней ерунде.
А на дневных занятиях Лика показывала, как нарисовать зайца. Единственный нормальный заяц получился у самой Лики. Он висел, улыбаясь с электронного граффити доски, и всем даже казалось, что он умеет шевелить ушками. Зайцы на столах малышей ушками не шевелили, у них даже не у всех были ушки. Под озабоченное пыхтение всей группы пока получалась более-менее лишь заячья улыбка, к которой пририсовывалось что только можно и не можно. "Лика, извините, пожалуйста...", поднял свободную руку маленький скромный Тёмка, усердно выводя пушистый заячий хвост размером со всего зайца, "Я совсем не умею зайчика! Можно я письку вашу нарисую?". "Можно", Лика посмотрела на Тёмкино произведение искусства и улыбнулась.
- Лика-Лика, а я...! - Мальчиш спешно пыталась что-то произнести и тянула ладошку вверх.
- Что? - мягкой походкой Лика приближалась к предпоследнему столику Мальчиша, стоявшему почти возле огромных окон.
Зайчик у Мальчиша получался отчасти складный, почти пропорциональный, вдобавок она пририсовала ему в лапу морковку, и Лика с лёгким недоумением смотрела в граффити-центр Мальчиша:
- Что, хорошая моя?
- Лика... - Мальчиш перешла на шёпот, и Лика наклонилась к ней, чтобы слышать, - покажи мне, пожалуйста... свой... клитор...
Воспитательница чуть присела, скользнув трусиками по стройным смуглым ножкам, положила трусики в карман халатика и села на край столика Мальчиша и оказавшегося опять по соседству Грейки. Раздвинув ножки, она двумя тонкими пальчиками с длинными сиреневыми ноготками оттянула кожицу на маленькой торчащей над писькой палочкой. Аккуратная блестящая фиолетовыми отбликами головка уставилась на Мальчиша, замершую от радости, и Грейка тоже отвлёкся от своего ёжикоподобного зайчика.
Нежно-кремовые губки на писе Лики были сложены в опрятные гладкие складочки, чуть обрамлённые чёрным пушком волосиков. Скрытая в них щелочка немножко блестела и была похожа на первую трещинку в начинающем распускаться бутончике розы. А там, где у нянечки Анечки была алая "клубничка", у Лики высовывалась палочка очень похожая на торчащую письку Грейки, только более тёмная кожицей по краям.
Мальчиш взяла всей ладошкой за эту палочку и попыталась сжать, заглядывая в глаза воспитательнице, как она вчера ночью делала Анечке. "Нет, не так, моё солнышко! Вот так!", Лика отвела кулачок Мальчиша и двумя пальчиками скользнула по стволику клитора, "Быстро-быстро... если сумеешь...". Мальчиш постаралась суметь. Сложив пальчики, как показала Лика, она быстро задёргала ими по всё более скользкому стволику. Лика упёрлась ладонями в коленки и прикусила губку, прикрыв глаза. Нравилось ей это не меньше, чем вчера Анечке, и Мальчиш утопала всем кулачком в податливой щелке, дёргая пальчиками по отвердевшей палочке клитора. Иногда пальчики срывались и соскальзывали по головке. Лика чуть вздрагивала в коленках, но так и не открывала глаз. Мальчиш увидела, как слегка задрожал низ животика воспитательницы. "Ой-ф-х, моя прелесть... спасибо!..", Лика, всё так же опираясь ладошками в голые коленки, сильно прогнулась в спинке и тихо вздохнула. Мальчиш, открыв рот, во все глаза смотрела на напрягающуюся подрагивающую писю воспитательницы. Она перестала дёргать кулачком и сильно сжала твёрдый стволик клитора в пальчиках. Из приоткрывшихся губок влагалища вырвалась прозрачно сверкнувшая сильная струйка и ударилась прямо в отворот платьица Мальчиша...
- Маленькие мои, играем в школу! Грейка, будешь учителем! - Лика улыбалась группе, натягивая трусики. - Проверишь нарисованных зайчиков и поставишь отметки на школьной доске. Мальчиш, мы с тобой в душ!
Лика утащила Мальчиша за ладошку в туалетную комнату, и заважничавший Грейка пошёл вдоль столиков с проверкой смеющихся зайцев.
А вечером Лика устроила экскурсию в загорающийся ночными огнями городской скверик. И, рассадив остатки группы по банкеткам на полянке под белыми фонарями, играла с ними в испорченный телефон. А потом интересно рассказывала про школу, в которую превратиться их детский садик, когда им станет семь лет, и про маленький уютный домик, который появиться тогда у каждого и будет называться по-взрослому смешно "жилотсек". Мальчиш слушала свою любимую Лику, склонив голову ей на коленки, видела уже красивую школу, поливала цветы и кормила ящериц в своём жилотсеке, и потихоньку забывалась в убаюкивающем её сне...
ненавижу
|
| |
| |
